Кристалл времени

Тут уж девушка не выдержала. Глядя на ее судорожный смех, я начал опасаться за ее здоровье. Лицо девушки раскраснелось, на шее и лбу вздулись багровые вены. Несколько минут она приходила в себя, кокетливо помахала ручкой перед лицом, освежая его наподобие веера, и поправила прическу.

— Знала бы, что вы такой, ни за что бы не пошла к вам. Теперь до конца дня отдышаться не смогу.

— Но я не понимаю, что вы находите во мне смешного?

Медсестра не ответила. Она накрыла крышкой блюдо, нажала на какую-то неприметную кнопку и снова открыла. Моему взору вместо секунду назад лежавшей там горошины предстал целый натюрморт: помимо заказанных яиц, бутерброда с ветчиной и чашки с дымящимся черным кофе, на тарелочке свежей хрустящей горочкой лежал картофель фри, какая-то зелень, и до светлого румянца поджаренное куриное крылышко.

— Приятного аппетита, — томно проворковала медсестра, и вышла, оставив меня в полном недоумении.

Трюк с преображением горошины в целую гору дразнящей своим запахом еды до глубины души потряс меня. Я не понимал природы этого превращения. Допустим, смысл был тот же, что и у коробочки сушеных грибов. Или соевых продуктов. Но те необходимо было сперва размочить в воде. Секунды на это никак бы не хватило. Может, мне принесли еду, которой кормят космонавтов? Но даже там наука вряд ли шагнула так далеко. Насколько мне известно, космонавты ограничиваются едой из тюбиков и пакетиков. Я же своими глазами видел, как медсестра в мгновение ока превратила исключительно твердую горошину во вполне приличную на вид пищу, есть которую я пока не решался. Что она там говорила о генетическом продукте? Если я ее правильно понял, то горошина была продуктом генетиков, а не фермеров. Генетически модифицированные продукты уже успели войти в моду, но ученый мир так и не пришел к однозначному выводу: полезны они для организма человека или нет. Поэтому я счел за лучшее сначала исследовать содержимое блюда.

На вид, запах и ощупь все продукты казались настоящими. Странным было только то, что время шло, а они не остывали. Температура, казалось, поддерживалась на одном уровне. Это еще больше насторожило меня. Но узнать, настоящие ли продукты стоят передо мной или нет, можно было только одним способом. Необходимо было съесть их. Логически рассудив, что врачи не стали бы травить меня после того, как от чего-то излечили, я отважно принялся за еду. И только когда я доедал куриное крылышко, оказавшееся самым нежным из всех съеденных мною куриных крылышек за всю жизнь, в голову пришла мысль, что, возможно, меня используют в качестве подопытного кролика и проводят на мне исследования. Поскольку мысль была запоздалой, я внутренне приготовил себя к любым испытаниям.

Гораздо больше поглощенного завтрака меня интересовало место, в котором я находился, а также не выходило из головы странное поведение медсестры и ее непонятные фразы. Да и сама неопределенность положения не могла не тревожить. Человек так устроен, что живет пространственными ощущениями. Достаточно на миг потерять ориентир, и он впадает в отчаяние, не знает, что ему делать. Таким уж сотворил его Всевышний.

В данной ситуации я не знал, где нахожусь, что со мной и не верил в то, что за окном лето. Все это не вязалось с моими обычными представлениями о мире, и вселяло лишнюю тревогу. Мне срочно нужно было с кем-нибудь поговорить. Но для этого необходимо было как минимум выбраться из палаты.

Я снова вскочил с кровати и подбежал к шкафу, который стоял у стены, с левой стороны от двери. Но когда распахнул его, то увидел, что шкаф пуст. Очевидно, одежда хранилась где-нибудь в подвале, у какой-нибудь старой и свирепой кастелянши. Зато с внутренней стороны одной из створок висело зеркало.

В нем я увидел привидение. Только так меня и можно было назвать. Худой, как скелет, невероятно бледный, с запавшими усталыми глазами и растрепанной прической. На мне, как на вешалке, болталась вполне сносная на вид пижама, в которой не стыдно было показаться в больничных коридорах.

Закрыв шкаф, я подошел к двери и замер в нерешительности. Я видел, как она открылась, когда в палату входила медсестра, и думал, что в основу ее действия заложены фотоэлементы. Такие двери устанавливают в супермаркетах и аэропортах. Подходишь к ним, и они перед тобой послушно открываются. Но эта дверь послушанием не отличалась. Она даже не подумала открываться, когда я к ней подошел. Может, она специально запрограммирована таким образом, чтобы открыть ее можно было только снаружи? Но ведь медсестра благополучно и вышла из палаты… В чем же тогда дело?

Я повторил попытку, подошел ближе, практически вплотную, поводил по краям двери руками, но так ничего и не добился. Дверь упорно не желала отходить в сторону. На ней не было ни ручки, ни замка. Передо мной словно застыла часть стены, такая же безлико-белая и сплошная. Она лишь слегка выдавалась из стены вперед, на меня, и свободно висела в воздухе. Это поразило меня больше всего. По всему периметру двери тянулась одна сплошная щель. Ошибки быть не могло — дверь просто висела в воздухе!