Кристина

Я доковылял до своего «дастера» и сел за руль, кое-как справляясь с костылями – это я сделал нарочно, чтобы показаться Лебэю обманчиво беспомощным и слабым. Он не на шутку встревожился из-за моей истории про разные подписи, и мне давно пора было валить… Но все же я не мог не сказать ему еще одну вещь, которая гарантированно бы его взбесила.

Я втащил в салон левую ногу, закрыл дверь, высунулся наружу.

Заглянул ему в глаза и улыбнулся.

– В постели она – просто улёт! Но ты никогда об этом не узнаешь.

Лебэй взревел и бросился на меня. Я закрыл окно и заблокировал дверь, после чего неторопливо завел двигатель. Он уже вовсю молотил по стеклу, скалясь и сверкая глазами. Это был не Арни – даже близко не Арни. Мой друг исчез. Внутри меня разливалась черная тоска, избыть которую нельзя было ни словами, ни слезами, зато на лице играла мерзкая похотливая усмешка. Я медленно поднес к стеклу средний палец.

– Пошел к черту, Лебэй, – сказал я и уехал, а он остался на парковке, переполняемый страшной, непоколебимой и неистощимой яростью, о которой рассказывал его старший брат. Именно на эту ярость я и сделал ставку.

А прогадал или нет – это мы скоро узнаем.

50. Петуния

Теплая кровь заливала глаза,

Но я нашел мою крошку, крепко обнял

И в последний раз ее поцеловал…

Дж. Фрэнк Уилсон и «Кавалиерс»

Я успел проехать четыре квартала, когда меня наконец настигло осознание случившегося. Я затрясся всем телом. Даже работавшая на износ печка не справилась в этой дрожью. Я часто и мелко дышал, с трудом втягивая воздух, и растирал себя руками, но могильный холод было не прогнать. Это лицо, это ужасное лицо… Где-то внутри заживо погребен Арни… «Он всегда здесь», – сказал мой друг. За исключением тех минут, когда Кристина разъезжает по городу сама по себе. Лебэй не может быть в двух местах одновременно. Это не по силам даже ему.

Наконец-то я пришел в себя и смог поехать дальше. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я заметил, что плакал: под глазами были влажные круги.

В четверть десятого я подъехал к дому Джонни Помбертона. Он оказался высоким, широкоплечим человеком в зеленых резиновых сапогах и теплой куртке в красно-черную клетку. На лысеющей голове – старая шапка с засаленным козырьком.

Джонни посмотрел на небо.

– По радио опять снегопады обещают. Вот, гляди. Подогнал тебе красавицу. Что скажешь?

Я выбрался из салона и опять встал на костыли.

Под резиновыми наконечниками заскрипела дорожная соль – отлично, значит, не поскользнусь. Рядом с поленницей во дворе Помбертона стоял очень странный грузовой автомобиль – я таких в жизни не видел. От него исходил легкий, но крайне неприятный запашок.

Когда-то, в самом начале карьеры, этот грузовик был детищем «Дженерал моторс», о чем свидетельствовал шильдик на гигантской морде. Но с годами на этой туше чего только не наросло! Одно можно сказать наверняка: машина была огромная. Решетка радиатора располагалась примерно на уровне глаз Джонни Помбертона (как я уже говорил, рост у него был немаленький). Еще выше помещалась кабина, напоминавшая громадный квадратный шлем. За ней, на двух парах сдвоенных колес, лежала длинная цистерна.

Только вот я никогда не видел грузовиков, выкрашенных в ярко-розовый цвет. На боку красовалось слово «ПЕТУНИЯ», выведенное готическим шрифтом, черными двухфутовыми буквами.

– Даже не знаю, как сказать, – протянул я. – Что это такое?

Помбертон сунул в рот сигарету «Кэмел», ловко чиркнул шершавым пальцем по спичке – та вспыхнула – и закурил.

– Дерьмовозка, – сказал он.

– Чего?!

– Двадцать тысяч галлонов может вместить. Она молодец, моя Петуния.

– Не понимаю… – Но я уже начинал понимать. Какая удивительная ирония судьбы… Прежний Арни бы оценил.

По телефону я попросил Помбертона дать мне какой-нибудь тяжелый и большой грузовик. Он дал мне самый большой. Четыре его самосвала сейчас были в работе – два в Либертивилле и два в Филли-Хилл.

– Есть у меня и грейдер, но после Рождества он что-то барахлит. Нервишки расшалились. Черт подери, не вовремя закрылся гараж Дарнелла, не вовремя!

Петуния была автоцистерной. Для откачки дерьма из канализационных систем.

– Сколько она весит? – спросил я Помбертона.

Он щелчком отбросил сигарету.

– С говном или без?

Я сглотнул.

– А сейчас она?..

Джонни откинул голову и захохотал.

– Думаешь, я бы дал тебе груженую машину? Нет-нет, в цистерне сухо и пусто, как в глобусе. Но запашок никуда не делся, а?

Я принюхался. Да уж, пахло от нее будь здоров.

– Могло быть и хуже, – сказал я. – Наверное.

– А то! Первый техпаспорт Петунии я давным-давно потерял, а сейчас в графе «полный вес автомобиля» стоит восемнадцать тысяч фунтов.

– Ого.