Кристина

– Да, он упоминал это имя, – сказал Мерсер и еще ближе наклонился ко мне. – И вот что. Джанкинс отлично водил машину. До свадьбы он даже участвовал в гонках и одержал немало побед. Его «додж-крузер» с двигателем «Хеми» слетел в кювет на скорости сто двадцать миль. Выходит, его преследователь – а Джанкинса явно преследовали – водил машину еще круче.

– Да уж…

– Я пришел сюда по собственному желанию. Сижу уже два часа. И вчера ждал, но вечером меня попросили удалиться. У меня с собой нет ни диктофона, ни стенографистки, никаких «жучков», будь спокоен. Официальные показания – это совсем другая история. Все, что ты мне расскажешь, останется между нами. Я должен знать правду. Потому что я иногда вижусь с женой Джанкинса и его детьми. Сечешь?

Я все обдумал. Думал я долго, минут пять. Мерсер сидел и терпеливо ждал. В конце концов я кивнул.

– Хорошо, я расскажу. Только вы мне все равно не поверите.

– Посмотрим…

Я открыл рот, понятия не имея, что скажу.

– Он был рохля, понимаете? В каждой школе есть хотя бы парочка таких доходяг, это прямо закон. Один мальчик, одна девочка. Эдакие козлы отпущения. Иногда этих бедняг в самом деле убивают, во всех смыслах, кроме буквального, а иногда они находят способ выжить. У Арни был я. Потом – Кристина.

Я внимательно посмотрел на Мерсера и, если бы в тот миг я увидел хоть малейший неправильный намек в этих серых глазах, до жути похожих на глаза Арни… наверное, я бы заткнулся и попросил его написать в отчете какую-нибудь правдоподобную историю и то же самое рассказать детям Джанкинса. Пусть придумывает, что хочет.

Но он только кивнул, не отрывая от меня взгляда.

– Я просто хочу, чтобы вы это понимали, – проговорил я, и к горлу подступил огромный комок. – Ли Кэбот появилась только потом.

Я глотнул еще воды и следующие два часа говорил без передышки.

Наконец мой рассказ подошел к концу. Никакого эффектного финала; просто у меня окончательно пересохло в горле. Я не стал спрашивать, поверил мне Мерсер или хочет упечь меня в психушку… а может, вручить медаль за отменное вранье. Я понял, что в целом он мне верит – хотя бы потому, что мой рассказ полностью совпадал с теми сведениями, которыми располагала полиция. До мелочей. А что он подумал обо всем остальном – о Кристине, Лебэе и гостях из прошлого, – этого я не знаю до сих пор.

Между нами ненадолго повисла тишина. Наконец он хлопнул себя по коленям и встал.

– Что ж, пойду. С тобой, конечно, хотят повидаться родные.

– Ага.

Он достал из бумажника маленькую белую визитку.

– Со мной почти всегда можно связаться по этому телефону – или оставить сообщение. Когда увидишь Ли Кэбот, попроси ее, пожалуйста, выйти на связь.

– Хорошо, если просите.

– Она подтвердит твою историю?

– Да.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

– Вот что я тебе скажу, Деннис. Если ты и врешь, то сам об этом не знаешь.

Мерсер ушел. В следующий раз я увидел его на похоронах Арни и его родителей – и больше мы не встречались. В газетах появилась заметка о трагическом и страшном совпадении: отец семейства погибает в аварии возле дома, а вскоре после этого на трассе попадают в аварию его жена и сын. Пол Харви сделал об этом случае радиопередачу.

О том, что в гараже Дарнелла нашли обломки Кристины, нигде не было ни слова.

Вечером ко мне пришли родные, и к тому времени на душе у меня стало гораздо легче – отчасти потому, что я все выболтал Мерсеру (в университете профессор психологии рассказывал нам о «синдроме случайного попутчика» – людям часто бывает легче откровенничать с чужими людьми, нежели с близкими), но главным образом меня окрылил вечерний визит доктора Эрроуэя. Он был крайне сердит и раздражен; предложил в следующий раз просто отпилить ногу бензопилой и избавить всех от лишних хлопот, но и сообщил (как будто с неудовольствием), что никакого серьезного вреда я, похоже, себе не причинил. Предупредив, что от таких выходок мои шансы поучаствовать в Бостонском марафоне не растут, он ушел.

Словом, родных я принял в нормальном настроении, и все прошло хорошо. Главным образом благодаря Элли, которая без конца тараторила о грядущем катаклизме – ее Первом Свидании. Прыщавый ботаник Брэндон Херлинг позвал ее кататься на роликах. Наш папа повезет их на машине. Клево, что сказать.

Потом к беседе подключились и мама с папой, только мама без конца бросала на отца предостерегающие взгляды. Мама с Элейной вскоре ушли, папа остался.

– Что случилось? – спросил он меня. – Ли рассказала отцу какую-то безумную историю о живых машинах, мертвых детях и всяком таком. Он в бешенстве, на стену лезть готов.

Я кивнул. Конечно, я зверски устал, но мне не хотелось продлевать мучения Ли – еще не хватало, чтобы родители сочли ее лгуньей или сумасшедшей. Раз уж она подтвердит Мер-серу мою версию событий, я должен подтвердить ее версию.

– Хорошо, я все расскажу. Но это долгая история. Отправишь маму с Элли в магазин? Нет, лучше в кино.

– Настолько долгая?

– Да, настолько.

Он с тревогой посмотрел на меня.

– Хорошо.

Затем я поведал свою историю во второй раз. А теперь вот и в третий; говорят, Бог любит троицу.

Покойся с миром, Арни.