Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

– «Кремлевку» и аппарат междугородной правительственной ВЧ-связи я сам проверил. Новенькие, мембраны мощные, слышимость хорошая… И такие же аппараты установим вам дома.

Многозначительно пояснил:

– Особое распоряжение нашего начальства!

Валентин Михайлович Рожков вошел в новый кабинет Громыко:

– Вызывали, Андрей Андреевич?

Громыко подошел к нему и крепко пожал руку:

– Я ведь еще не поблагодарил вас… Если бы не вы, мы с семьей остались бы на «Победе». И неизвестно, остались бы живы… Сорок с лишним человек погибли… Ужасная трагедия… Так что я вам очень благодарен.

Высокий и красивый Рожков смутился:

– Андрей Андреевич, вы преувеличиваете мои заслуги…

Громыко не был склонен к сантиментам и перешел к делу:

– Хочу предложить вам место заведующего секретариатом. Как вы отнесетесь?

– Почту за честь и впредь работать с вами, Андрей Андреевич!

Громыко не без удовольствия посмотрел на молодого человека:

– В ваши годы – это большое повышение. Так скоро и послом поедете.

Рожков хотел выйти, но остановился:

– Я только должен вас поставить в известность, Андрей Андреевич, относительно своих родителей. Они жили в Киеве, в сорок первом эвакуироваться не успели, оказались в оккупации. И я ничего не знаю об их судьбе. Я же работал в Нью-Йорке, поехать в Киев не мог. Писал старым знакомым, никто ничего не знает.

Стоявший рядом офицер госбезопасности предположил:

– Может, их угнали немцы, когда отступали?

– Так война кончилась. Они бы давно вернулись. Боюсь, они погибли.

– Не хороните родителей раньше времени, – остановил его Громыко. – Думаю, они найдутся.

Громыко приехал домой раньше обычного. Ужинать не захотел. Сказал жене:

– Прогуляемся. Устал.

Почувствовав настроение мужа, Лидия Дмитриевна оделась потеплее – все-таки январь, и они вышли. Уже стемнело. На улице никого не было.

Андрей Андреевич взял жену под руку, сказал:

– Сегодня арестовали Полину Семеновну Жемчужину.

Лидия Дмитриевна вздрогнула:

– Жену Молотова?

Громыко рассказал:

– Меня днем вызвали в ЦК и познакомили с документами политбюро. Министерство госбезопасности и Комиссия партийного контроля представили Сталину записку о «политически недостойном поведении» Жемчужиной.

– Так прямо и написано? – ужаснулась Лидия Дмитриевна.

– Предложили исключить ее из партии, – продолжал Андрей Андреевич. – Разбирали на политбюро.

– И Молотов был там?

Громыко кивнул.

– Что-то сказал в защиту жены?

Громыко качнул головой:

– Не посмел. При голосовании воздержался. А потом вернулся домой и написал покаянное письмо: «При голосовании в ЦК я воздержался, что признаю политически ошибочным. Я голосую за это решение ЦК, которое отвечает интересам партии и государства и учит правильному пониманию коммунистической партийности».

– И что теперь будет? – спросила Лидия Дмитриевна. – Он же всю жизнь любит Полину Семеновну! Других женщин для него нет и быть не может!

– Товарищ Сталин предупредил Молотова: «Тебе нужно разойтись с женой». Молотов вернулся домой, пересказал жене слова Сталина. Полина Семеновна ответила: «Раз это нужно для партии, значит, мы разойдемся». Собрала вещи и переехала к родственнице – это как бы развод с Молотовым. А сегодня ее арестовали.

Лидия Дмитриевна, понизив голос, произнесла:

– Представляешь себе, он теперь каждый день в своем лимузине с охраной будет проезжать мимо здания на Лубянке, где сидит его жена. Он – член политбюро. Его портреты носят на демонстрациях. А он даже жену спасти не в силах.

В ее глазах была тоска. Если уж сам Молотов не смог защитить жену, то что же ждет остальных?.. Андрей Андреевич, возможно, впервые в жизни не знал, что сказать. Он обнял ее и поцеловал.

«Приказано забрать у вас пропуск»

В министерстве иностранных дел Молотов занимал целый этаж: зал заседаний с длинным столом, собственно кабинет и комната отдыха с ванной и кроватью. На столике в комнате отдыха стояли ваза с цветами, тарелочка с очищенными грецкими орехами и ваза с фруктами, которые несколько раз в неделю доставляли самолетом из южных республик. Выпивкой Вячеслав Михайлович не увлекался.

Землистый цвет лица казался признаком какого-то недуга. Но Молотов находился в отличной физической форме и вообще был завидно здоров. От стрессов его спасала способность засыпать мгновенно, едва голова касалась подушки. Иногда он говорил своим помощникам или начальнику охраны:

– Я пойду прилягу. Разбудите меня минут через пятнадцать.

И разбудить его следовало строго в указанное время.

Поздно вечером в секретариате министра иностранных дел ожидали, когда он вернется от Сталина. Сели играть в шахматы.

Уже за полночь появился Вячеслав Михайлович, усталый и злой. Неодобрительно глянул на играющих. Буркнул:

– Я тоже играл в шахматы.

Сделал паузу и добавил:

– Когда сидел в тюрьме.

И прошел к себе в кабинет. Через секунду вызвал помощника:

– Где Громыко? Он мне нужен немедленно.

Когда появился его заместитель, Молотов читал «Правду». Его письменный стол был непривычно пуст. Он хмуро глянул на Громыко:

– Вы просили назначить Рожкова начальником вашего секретариата.