Критическая точка

Но это как раз тот случай, когда мнение автора (то есть Сидорова) не совпадает с мнением редакции, если конечно у нее есть отдельное мнение по этому поводу (с чем мы ее и поздравляем: какая редакция…), но в глубине души оставляем за собой право на сомнение. То есть, якобы особое мнение при мнении, но отдельное, ставящее под сомнение априорное мнение, высказанное ранее, в связи с которым есть мнения, сомнению не подлежащие, по поводу которых все же есть отдельное мнение, ставящее изначально все под сомнение. («Закон транзитивности мнений», цитата взята из записок Сидорова, том 8, стр. 76, пятая строка сверху.)

Короче в третий раз, если бы Сидорову вновь подвернулось счастье (или он, Сидоров, — ему), то лично он, Сидоров, предпочел бы сразу, но наличными. А лучше (это точка зрения самого Сидорова), чтобы на этот раз тайфун прошел стороной.

Всегда приятней узнавать о трагических катаклизмах из газет, чем выступать в роли случайно уцелевшего очевидца.

Сидоров невольно вздохнул, и тут наконец на глаза ему попались блудные брюки: аккуратно сложенные, они преданно взирали на своего, впавшего в тоскливо-созерцательное настроение хозяина с самой верхней… книжной полки, бесстыдно зажатые с одной стороны — 137 томиком неполного собрания сочинений величайшего писателя анималиста и натюрмордиста Фистулы Хрисенды Фигнера, крупнейшего знатока человеческих душ, тел и отдельно взятых органов (наиболее прославившемуся благодаря бессмертному сериалу «Предельно — педальные миры» и романам «Шагающие скоты из могилы», ну и, конечно же, — «Крайняя плоть», где с присущим ему искрометным юмором и безусловным знанием вопроса Ф.Х.Фигнер раскрывает тему дефекации в условиях невесомости, мастурбации в условиях повышенной гравитации и интимных взаимоотношений при отсутствии вообще каких бы-то ни было условий, а так же: консервации при наличии радиации, презентации в резервации, эманации в презервации и прострации в аннотации); а с другой стороны — томиком посмертно изданных повестей рано ушедшего от нас, тоже не хилого писателя-фантаста, певца обнаженного абсурда, Бель Ведера (Б. Ведер: «Черный замолк», «Город-Дур», «Стою косой, совсем босой, слегка распутный.», «Эзотерически — климактерическая точка» — особо отмеченный шедевр: читательская премия «Большая нефиговая ветвь» за 1998 г.).

Сидоров снова вздохнул, снял с полки (?!) штаны и водрузил их на надлежащее (?!!) место. Штаны смотрелись на надлежащем месте так, словно это место в них и родилось (хотя некоторые профаны считают, что родится можно либо в рубашке (если ночью, то в ночной?), либо — без).

Дополнив экипировку белыми тапочками, Сидоров понял, что он — готов!

То есть, не то чтобы совсем: каждый раз отправляясь в путь Сидоров верил, что он не последний, и действительно, до сих пор каждый раз перед Сидоровым открывалось на выбор сразу по несколько дорог, только вот незадача, каждый раз анализируя постфактум сложившуюся ситуацию, Сидоров с завидной самокритичностью сознавал, что дорога, которую он намедни выбрал, явно неадекватна тем последствиям к которым она привела, но пока все еще существовал выбор, и не поздно было все наверстать, исправить, загладить, искупить, замазать, переиграть… перегнать и… выпить.

Было бы из чего выбирать, а за Сидоровым не заржавеет!

Эх, дороги!!!

Ах, дороги…

3. ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

«Хорошие дороги, как кстати и люди, которые их выбирают, на земле не валяются!»

«Каждый имеет право выбирать и быть выбранным, но избраны будут только избранные.»

«Нас выбирают — мы выбираем, нас посылают — мы медленно-медленно таем за горизонтом.»

Из записных книжек Сидорова

Жизненный путь Сидорова не был усыпан розами.

Но за истинность этого утверждения Сидоров не стал бы ручаться головой, хотя неоднократно говаривал, что она, то есть голова Сидорова, исторической ценности не имеет, а имеет лишь номинальную стоимость.

Существовал существенный процент, что таки — да! То есть нашелся такой… э-э-э… джентльмен, и усыпал таки путь, но похоже, что лепестки с цветов облетели еще до того, как их, то есть цветы, стали швырять Сидорову под ноги.

В результате у идущего Сидорова уже давно сложилось твердое убеждение, что, сколько под ноги не смотри, ничего хорошего там не найдешь (хотя сосед Сидорова — поэт Иван Прокидайло, утверждает, что так можно сколотить целое состояние).

Совместно с венцом, комплект терний являл собой хорошо продуманную и законченную композицию, за которую хотелось кому-нибудь набить морду.

Несмотря на это, Сидоров, получивший традиционное воспитание (в отличии от тех, кто получил приличное или же вообще никакое), предпочитал идти по жизни прямо, стараясь особенно не задумываться к чему это его, в конечном итоге, может привести.