Критика психологической толерантности

Итак, мы можем констатировать, что недостаточная жесткость Героя, не позволившая ему разорвать связь с анимой (убить ее внутренне) в конце концов, делает его несчастным и разрушает его истинную психическую природу, которую воплотить теперь он не может, так как сцепленность с анимой, захваченность ею полностью концентрирует героя на ней (как и положено в психическом поле с доминацией полюсной отщепленности, где в психическом объекте проявляется лишь один архетип) и отщепляет от остальных пластов психики. Также из анализа Онегина, как психического явления мы можем сделать вывод, о том, что герою (мужскому сознанию) тяжелее всего уничтожить именно что патологическое воздействие анимы (естественно, что когда патологического воздействия не наблюдается, то в этом случае аниму уничтожать не нужно). Убить внутреннего раннего ребенка, вечно юного принца, вечно юную принцессу (более нарциссическое проявление анимы, которая также на определенном этапе становится вредоносным, патопсихологическим материалом для мужского сознания), отцовский архетип, архетип великой матери это не самое сложное. Именно проблема взаимоотношений с анимой встает на первое место в мужской психике. И убить ее тяжело именно оттого, что она является частью души, часто созидающей, дарующей впечатления, эмоционально – аффективные переживания высокой степени, но, в конце концов, не уничтоженная связь с ней уничтожает самого героя, так как анима связывает его в аффектах, лишает разума, границ, расщепляет мужскую психику, наделяя ее излишней женственностью, которая вредна для нормальной мужской психики. Поэтому стоит более внимательнее отнестись к словам Колчака, который заявил, что у него нет души. Однако, кроме того, что душу – аниму необходимо убить стоит отметить, что без нее жизнь начинает казаться не той (как это наблюдается в случае Онегина, Мастера). Это убийство, необходимое я думаю, что в первую очередь именно что для интровертной мужской психики (Так как интроверт, который как мы предположили выше не относится как психический объект к Христианству, в принципе ориентирован на внутренний мир, на духовную природу человека, которая понятное дело очень объемна. А вот анима расщепляет всю эту труднопонимаемую и трудно осязаемую глубину человеческого духа и наполняет, заслоняет ее собой, что означает расщепление духа эмоционально – аффективной средой.) является процессом мучительным, но необходимым. Неразорванная связь с анимой воскрешает эмоционально – аффективную среду, в которой герой – мужское сознание, опирающееся на разум, расщепляется и гибнет. Хотя я думаю, что новая жизнь мужского сознания после убийства анимы также дается трудно. Всегда возникает соблазн вернуться назад и воскресить старый образ жизни. Я думаю, что в большей части случаев так и происходит (И я бы даже назвал творчество Юнга, Хессе расщепленным анимою, посему и дальше проблемы страданий, жизненно необходимых аниме они по большому счету не двинулись. Я думаю, что подтвердить это можно излишней гуманизированностью позднего творчества данных людей, которая расщепляет всю человеческую глубину все накрывающей любовью Христианского образца, страданиями, счастьем, которые явно являются в мужской психике продуктами анимы. Во – вторых, я бы подтвердил свое мнение по поводу расщепленности творчества Юнга анимой его собственной фразой, которая звучит примерно так – моим последователем будет тот, кто будет много страдать.). Мало кто из мужчин решается взглянуть в глаза истинной духовной природе, в которую смотреть нужно одному без влияния анимы, искажающей этот взгляд.