Критика психологической толерантности

Итак, мы можем утверждать, что с символической точки зрения Ставрогин является доказательством того, что отказ от борьбы с патогенными бессознательными энергиями и применение к ним тактики психологической толерантности привело и самого героя, и все пространство к катастрофе. Кроме того необходимо заметить, что переход героя – мужского сознания на экстравертный механизм функционирования психики послужил причиной смешения различных архетипических энергий в единое, бессистемное целое. Очевидно, что большая часть героев «Бесов» – психических фигур, архетипов (с символической точки зрения) стремилась именно что к слиянию с героем и захвату власти над ним, дабы данная архетипическая энергия была воплощена через героя. В этой связи герой становится чрезмерно центральной фигурой и сливается с бессознательным пространством, которое без него существовать не может. И получается, что герой становится чрезмерно переоцененным (в положительную либо отрицательную сторону) в том числе и собой самим, потому – как у него нет четких границ, позволяющих отсечь лишнее, патологическое. Ставрогин – экстравертное мужское сознание, функционирующее в рамках Христианства, как психического феномена до того переоценивает себя, что решает убить себя, как главного виновника, произошедшего в Скворешниках – Российском бессознательном измерении. Очевидно, что после самоубийства Ставрогина ситуация в психическом пространстве не изменилась, а стала еще хуже, а посему ей понадобится новый герой для упорядочивания происходящего в пространстве. Посему Ставрогин, как психический элемент не эффективен еще и потому – что после себя оставил не пойми, что – хаос, внутри которого конфронтация между бессознательными архетипическими противоположностями (существующих в рамках полюсной отщепленности, которая является фундаментом для Христианства, как психического феномена) только нарастает. Собственно, именно так описывал Юнг человеческую психику – хаотическую, бессистемную, которая нуждается в упорядочивании, централизации. Однако необходимо не забывать, что упорядочивание, придание целостности психике, как коллективной, так и индивидуальной является психическим процессом, который во – первых отсутствует в Христианстве (и в родственных по отношению к нему матриархальными психическими пространствами – Российском, Американском, Английском, Французском) как психическом феномене, а посему человек стремящейся к целостности должен будет явно пережить конфликт с коллективной психикой, не имеющей внутри себя ресурса психической целостности. Собственно, не случайно же, что люди, писавшие о психической целостности обращались как правило, именно не к Христианской Европе, а к мудрости Востока, Буддизму, Даосизму, или к так называемому до Христианскому язычеству. А во-вторых, необходимо отметить, что достижение психической цельности, как бы об этом не говорили современные умы, отравленные психологической толерантностью не возможно без большого количества внутренних психических убийств патопсихологических проявлений. В этой связи необходимо подчеркнуть, что мудрость Востока на данный момент в принципе не имеет как такового ресурса внутреннего психического убийства патопсихологических явлений. Мудрость Востока связана в первую очередь с отстраненностью от патопсихологических явлений и созерцанием действительности. Однако одной только отстраненности особенно в реалиях Европы недостаточно, так как патопсихологические феномены внутри коллективной европейской психики ведут себя крайне активно и без столкновения с ними зачастую не обойтись, потому – как повторюсь, они своей активностью расщепляют человеческую психику. Посему в добавок к интроверности – отстраненности, направленности внутрь себя, не смешивания с архетипами коллективной психики (в противовес алхимическому принципу, нашедшему свое применение в Христианстве, как психическом феномене), созерцанию природы необходима ярость, которая, по всей видимости, является фундаментальным свойством мужской германской, кельтской психики (И прочих культур, тесно связанных с перечисленными. Очевидно, и то, что Лермонтов, изобразивший яростного героя – Печорина был тесно связан с кельтскими духовными/психическими корнями. Его прадед был шотландец.) и посему именно данные культуры являются ресурсными для обретения навыка внутреннего психического убийства, которое возникает в ответ на попытку коллективной психики поглотить героя и лишить его тем самым индивидуальности. Также немаловажным фактом является то, что придание психической цельности бессознательному о котором много говорил Юнг и многие другие психологи является не возможным без центральной роли здорового сознания, роль которого сама современная психология, в том числе и Юнг крайне снизили, отдав именно, что бессознательному центральное место в формировании психической цельности.