Кризис

Короче, предприятие Ло вновь являло собой гигантскую пирамиду. Однако ж неискушенный герцог Орлеанский ничего страш-ного в том не увидел и с радостью благословил шотландца на финансовые подвиги.

5 мая 1716 года королевским указом Ло и его брату высочайше было разрешено учредить банк, который получил одноименное название — «Ло и компания» (впоследствии его переименуют в «Банк Женераль»),

Банк сразу же начал распространять ассигнации, которые правительство, в свою очередь, обязало принимать повсеместно. Циркуляром министра финансов всем податным чиновникам предписывалось отныне посылать собранные деньги в Париж исключительно в бумажном виде. Соответственно — налоги и прочие подати было разрешено платить тоже бумагой.

И — понеслось. Поскольку наличности в стране не хватало, а банкноты гарантировались королем, они мгновенно подскочили в цене и стали стоить дороже даже, чем традиционные металлические деньги: эдак на 15–20 %.

Нетрудно догадаться, что спрос на бумагу Ло начал расти в геометрической прогрессии. Это ж какая выгода — все равно как ОВВЗ (облигации внутреннего валютного займа) в России середины 1990-х, только наоборот. ОВВЗ, щедро напечатанные ельцинским Минфином, принимались к оплате за полную стоимость, тогда как рыночная их цена не превышала 20–30 % от номинала. (Штука в том, что акцептовывали облигации не у всех, а только у своих.)

Через год, когда спрос на банкноты достиг колоссальных пределов, Ло вместе с регентом решили закрепить успех. Они провели, выражаясь современным языком, масштабную эмиссию и напечатали бумажек еще аж на миллиард ливров. Уже ничем, разумеется, не обеспеченных.

Чем это может закончиться — никто во Франции пока не понимал (многие историки считают, что и сам Ло в том числе). Экономика страны крепла как на дрожжах. Торговля и ремесла переживали настоящий бум, денег — хватало всем.

Воодушевленный таким триумфом, Ло предлагает герцогу Орлеанскому новое экономическое чудо — основать компанию, которая получила бы монопольное право на торговлю в Луизиане.

А чтобы уж совсем наверняка — наряду с деньгами печатать и ее акции, каковые продавать под гарантии правительства.

Герцогу идея приглянулась. Он вообще испытывал бесконечное доверие к чудо-финансисту, спасшему Францию от неминуемого краха. Так начался второй, заключительный акт этой трагикомедии.

Надобно разъяснить, что под Луизианой понималась в то время территория нынешних 15 американских штатов, протянувшихся от Монтаны до Техаса. Это была французская колония, о которой мало что доподлинно в Европе было известно.

Считалось, что Луизиана — территория несметных богатств, где золото валяется буквально под ногами; вот только приступить к освоению оной у французов руки все не доходили. То не хватало денег, то затевалась очередная война.

На этой непоколебимой вере в чудеса Ло и принялся умело играть, рассказывая доверчивым французам невероятные истории про молочные реки и кисельные берега, раскинувшиеся вдоль Миссисипи.

«Толпе показывали гравюры, — писал один из биографов Джона Ло, — на которых были изображены дикари и дикарки Луизианы, встречающими французов со всеми знаками благоговения и удивления, и подпись гласила: "Там есть горы, наполненные золотом, серебром, медью, свинцом, ртутью. Металлы эти там столь обыкновенны, что дикари — и не подозревающие их ценности, — обменивают куски золота и серебра на европейские товары: ножи, котлы, копья, маленькие зеркальца и даже на глоток водки"».

Созданная им Западная компания (в просторечье именуемая Миссисипской), выпустила 200 тысяч акций по 500 ливров каждая. Все акции оплачивались государственными облигациями, которые к тому времени уже здорово опустились в цене (где-то — до 68–72 %). Принимали же их в обмен на акции Миссисипской компании строго по номиналу, то есть 500-ливровая акция в действительности продавалась за 140–160 ливров.

Это была первая выгода, разом обеспечившая их гигантскую популярность. Ну а выгода вторая тоже не замедлила себя долго ждать. Акции, как не трудно догадаться, быстро начали расти в цене.

А уж после того как Ло выплатил первые дивиденды — 120 % — Францию охватила настоящая лихорадка.

Почти вся страна — от маркизов до клошаров — спекулировала ценными-бесценными бумагами Ло. Состояния делались буквально из воздуха. Известен случай, когда один господин послал своего слугу продать 250 акций, стоивших к тому моменту по 8 тысяч ливров каждая. Но пока дошел тот до биржи, котировки снова взлетели вверх, и принимали их уже не по 8, а по 10 тысяч.

Разницу предприимчивый слуга, разумеется, положил в карман (250 ливров х 2 тысячи = миллион!), тем же вечером взял расчет, да и был таков.