Кризис и Левиафан. Поворотные моменты роста американского правительства

Нация, большинство которой было ориентировано на идеологию ограниченного правительства, в 1892 г. избрала идеального лидера. Гровер Кливленд уже доказал свою приверженность идее ограниченной роли государства в экономической жизни. Наиболее запоминающимся образом убеждения Кливленда проявились во время его первого срока на посту президента в 1887 г., после того как конгресс принял так называемый Билль о семенах для Техаса. Закон обязывал уполномоченного США по сельскому хозяйству распределить семенное зерно среди фермеров в районах Техаса, пострадавших от засухи. Было выделено всего 10 000 долл., сумма пустяковая даже по тем временам, и получатели, как казалось, действительно нуждались в помощи. Но Кливленд наложил вето на билль, потому что не смог «найти в конституции оснований для этого ассигнования». Далее, «следует непреклонно противостоять набирающей силу тенденции игнорировать ограниченность задач [правительственной] власти и службы, чтобы закрепить урок: хотя люди и содержат государство, государство не будет содержать людей»[208]. Как писал Роберт Уибе, «Кливленд и его близкие сотрудники, выходцы из весьма уважаемых кругов Демократической партии, выражали ту же глубокую заботу о собственности, законе и порядке, которая владела всеми состоятельными гражданами. Он был сильным человеком, на которого можно было положиться в том, что он выступит против радикального законодательства и незамедлительно вмешается в случае необходимости»[209]. Но, когда в марте 1893 г. Кливленд вступил в должность, он и не подозревал, насколько трудно ему придется в следующие четыре года.

Депрессия и общественные беспорядки, 1893–1896 гг

Едва Кливленд обосновался в Белом доме, как экономика начала рушиться. В начале мая банкротство компании National Cordage спровоцировало панику на Нью-йоркской фондовой бирже. Последовало несколько волн банковских крахов, что вызвало временную нехватку ликвидности. К середине лета установилась глубокая депрессия. Газета The Commercial and Financial Chronicle сообщила о «внезапном и поразительном прекращении промышленной деятельности… Почти повсеместно закрылись металлургические заводы, фабрики, печи, шахты, так что торговля и производство испытали чрезвычайный и беспрецедентный спад… Внутренняя торговля свелась к минимуму… и сотни тысяч человек потеряли работу». К концу года разорились более 15 000 торговых предприятий, несколько сот банков и шестая часть железных дорог страны[210].

В 1893 г. ухудшились все макроэкономические показатели. Инвестиции, как и всегда в начале суровой депрессии, резко упали, на этот раз на 20 % (в постоянных долларах) к уровню предыдущего года. Реальный ВНП на душу населения снизился на 7 %. С приближением зимы безработица все нарастала, грозя масштабными бедами в промышленных городах.

В следующем году экономический спад продолжился. Реальные инвестиционные расходы понизились еще на 6 %. Реальный ВНП на душу населения упал еще на 5 %. Безработица достигла 18 % от общей численности работающих. Поскольку 40 % рабочей силы все еще было занято в сельском хозяйстве, где работники практически не сталкивались с цикличной безработицей, можно предположить, что в несельскохозяйственном секторе безработица превысила 30 %. В первые месяцы 1894 г., когда безработица, по-видимому, достигла пика, работы не было примерно у половины ищущих работы в промышленности и строительстве.

В следующие четыре года экономика работала существенно ниже своих потенциальных возможностей. Резкое, но короткое восстановление в 1895 г. не смогло значительно сократить безработицу, а повторный спад 1896 г. снова привел к росту уровня безработицы выше 14 % общего числа занятых. Инвестиционные расходы болтались словно на американских горках: в 1895 г. вверх, в 1896 г. вниз, в 1897 г. вверх, в 1898 г.

вниз, и только после этого начался устойчивый рост. Реальный ВНП на душу населения вел себя так же, как инвестиции, так что устойчивый существенный рост начался только после 1898 г., и лишь в следующем году удалось превысить уровень 1892 г. По оценкам, уровень безработицы в 1893–1898 гг. был в среднем выше 14 % общей рабочей силы, т. е. более 20 % от числа занятых в промышленности[211].

Тяжелее депрессии 1890-х годов оказалась только Великая депрессия 1930-х годов. Но из-за того, что кризис конца XIX в. случился при гораздо более низком уровне доходов – реальный ВНП на душу населения в 1892 г. составлял всего 55 % от соответствующего показателя 1929 г., – он отбросил своих жертв на куда более низкий уровень материальной обеспеченности по сравнению с дном Великой депрессии. Даже в условиях циклического спада 1933 г. реальный ВНП на душу более чем на 20 % превосходил соответствующий показатель благополучного 1892 г.[212] Нет сомнений, что середина 1890-х годов была свидетелем тяжелейших мук и страданий, особенно в крупных промышленных городах в ужасную первую зиму депрессии 1893–1894 гг.