Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

На следующее утро, когда Хенсли проснулась, дождь продолжался, но все же она надела к завтраку шляпу от солнца, которую дал ей с собою Джеймс. Шляпа символизировала надежду на появление солнца. В лаборатории оказалось малолюдно: 26 июля Либерия отмечает национальный праздник, День независимости. Тем не менее Хенсли, Рэндал Шопп и третий ученый из Америки отправились на посольской машине в национальную лабораторию, где дожидалось анализа много образцов крови. Среди них был и доставленный из «Сумки самаритянина» второй образец того самого Тамбы Снелла, чья кровь дала накануне отрицательный результат. Оттуда же прибыла пробирка с подписью «Нэнси Джонсон». Вскоре Хенсли получила от кого-то из «Сумки самаритянина» электронное письмо, в котором сообщалось, что «Тамба Снелл» и «Нэнси Джонсон» — сотрудники больницы.

Они начали с крови Тамбы Снелла и обнаружили вирус Эбола. После полудня Хенсли отправила в «Сумку самаритянина» электронное письмо: «С сожалением информирую вас, что у Тамбы Снелла анализ положительный». Ближе к вечеру такой же результат был получен для крови Нэнси Джонсон.

В больнице ELWA Ланс Плайлер направился к дому, где, закрывшись от мира, лежал в постели Кент Брэнтли, и был очень расстроен его видом. «Прости, но вынужден сообщить, что у тебя Эбола», — сказал он. «Не сказал бы, что ты меня порадовал», — ответил Брэнтли, немного помолчав. Плайлер твердо решил, что сделает все, что в его силах. Он знал о существовании экспериментальных лекарств от лихорадки Эбола. Врачи «Сумки самаритянина» отправили представителю Центра по контролю за заболеваниями (CDC) в Монровии доктору Кевину де Коку электронное письмо, в котором просили содействовать переговорам с исследователем, обладающим непосредственным опытом в разработке таких лекарств, рассчитывая, что тот поможет Лансу Плайлеру связаться с кем-либо, имеющим доступ к этой потенциально возможной терапии.

Закончив работу в лаборатории, Хенсли посетила вечеринку в доме одного из сотрудников посольства, где не прикасалась к алкоголю, но то и дело поглядывала на телефон. Около восьми вечера ей пришло электронное письмо от представителя CDC Кевина де Кока. Он писал, что «Сумка самаритянина» хочет выйти на контакт с ученым, непосредственно связанным с разработкой экспериментальных лекарств от лихорадки Эбола. «Сумка самаритянина» хотела поговорить с кем-то — одним! — об этих лекарствах. Де Кок спросил Хенсли, не согласится ли она проконсультировать «Сумку самаритянина».

Уже через несколько минут Хенсли ехала на посольском лендкрузере в больницу ELWA. Водитель быстро гнал машину по темным улицам. В городе стало неспокойно, и нельзя было исключить нападения. Водитель имел приказ не позволять Хенсли покидать машину, если поблизости не будет охраны.

Свернув с дороги, водитель остановил машину перед въездом на территорию больница ELWA на плохо освещенной травянистой площадке. Никаких охранников видно не было. Около ворот стоял большой пикап с включенными фарами. Водитель Хенсли насторожился и поспешил развернуть автомобиль, чтобы можно было удрать.

Тут дверь пикапа открылась, и оттуда вышел белый мужчина довольно непрезентабельного облика: темноволосый, с небритым худым скуластым лицом, украшенным усами и крохотной бородкой. Посольскому водителю он не понравился, и он посоветовал Хенсли оставаться на месте. Но она, после недолгого колебания, открыла дверь и вышла.

Млечный путь

БОЛЬНИЦА ELWA

21:30, суббота, 26 июля

Подозрительный человек оказался доктором Лансом Плайлером, руководителем службы неотложной медицинской помощи «Сумки самаритянина» в Либерии. Хенсли села в его машину, и они поехали по территории больницы; посольский автомобиль покатил следом. Они подъехали к домику, в котором светилось одно чуть приоткрытое окно. За окном сидел в постели Кент Брэнтли, держа на коленях ноутбук. Он изучал информацию, связанную со своей ситуацией и уже знал о существовании лекарств против вируса Эбола.