Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Доктор Бертран Драге, руководитель клинической программы оперативного центра «Врачей без границ» в Брюсселе, сидит в конференц-зале новой штаб-квартиры центра, современного здания на рю де л'Арбр Бени (Rue de l'Arbre Benit, улицы Благословенного древа). «Персонал туда в основном попал неожиданно для себя, — говорит он, имея в виду Кайлахунский медицинский центр, куда поместили Хана. — Представьте себе, как они могли все это воспринимать. Они могли не видеть разницы между ребенком на койке, беременной женщиной на койке и медицинским персоналом на койке. Основой их мировоззрения являлось полное равенство всех пациентов».

У Бертрана Драге рыжие волосы, карие глаза и моложавое лицо, усыпанное веснушками. Он носит джинсы и кроссовки, у него непринужденная скромная манера поведения. Стены помещения облицованы древесно-стружечной плитой — тем же самым дешевым материалом, который используется при строительстве быстровозводимых лечебных центров. В 1999 г. «Врачи без границ» были награждены Нобелевской премией мира за гуманитарную деятельность. Организация занимается медицинской помощью населению в кризисных ситуациях — в зонах конфликтов и в местах, где имеется чрезвычайная ситуация, пусть даже не замечаемая широким миром. Организация поддерживается небольшими пожертвованиями и тратит около $1,4 млрд в год. Сегодня коридоры и кабинеты штаб-квартиры завалены картонными коробками. Сотрудники переезжают в новые помещения.

«Теперь подумайте о персонале Кайлахуна, — продолжает доктор Драге. — Они знать не знают ничего о докторе Хане, они никогда не были в Кенеме. Коллеги Хана из Кенемы немедленно выдвинули его на более высокий уровень обслуживания. Для них это само собой разумелось. Но, когда вы оказываетесь в организации с другими ценностями и принципами, такой как „Врачи без границ“, — это совсем другая история. Не следует также забывать, что продолжающаяся вспышка может нарушить вашу способность к рефлексии».

Руководители лагеря были изолированы, находились буквально на осадном положении, не спали, были измотаны, травмированы бесчисленными смертями, происходившими у них на глазах, постоянно рисковали заразиться и вдобавок чувствовали опасность нападения со стороны местных жителей. В тумане войны с вирусом они принимали решения о жизни и смерти.

В пятницу, 25 июля, в международном аэропорту Фритауна приземлился самолет «International SOS», присланный за Ханом. Он остановился неподалеку от терминала и ждал пассажира. К этому времени у Хана развились понос и рвота. Узнав о наличии у Хана этих симптомов, представители «SOS» заявили, что самолет не имеет оснащения для перевозки пациента с развившимся заболеванием Эбола, и такой пассажир будет представлять опасность для экипажа. Тим О'Демпси при поддержке женевского руководства ВОЗ и начальницы лагеря Ани Вольц начал переговоры с «SOS», пытаясь уговорить все же взять Хана. Но фирма оставалась непоколебима: Хан слишком сильно болен для того, чтобы его можно было допустить в самолет. В какой-то момент в течение дня руководство лагеря сообщило Хану, что его не вывезут в Европу и, следовательно, он не получит лечения экспериментальными препаратами. К тому времени они приняли окончательное решение не говорить ему о том, что это лекарство — ZMapp — имеется у них в холодильнике лаборатории.

В тот же день, пока самолет спецрейса еще находился во Фритауне, Сахид, брат Хана, пытался дозвониться «Врачам без границ». Он уже несколько дней не мог связаться с Хумарром. Родные уже сходили с ума от страха за него. Они знали, что он находится в лагере в Кайлахуне, но не имели представления о том, что с ним и жив ли он вообще. Сахид все же смог дозвониться до кого-то в Кайлахунском лагере и потребовал, чтобы ему дали поговорить с братом. «Он слишком устал и не может говорить», — был ответ.

Сахид решил, что его брат мертв. Он продолжал звонить, куда только возможно, и в конце концов связался с Майклом Гбаки.

— Как вас зовут? — требовательно спросил Сахид. — Где вы находитесь?

Майкл объяснил, что он заместитель Хана по больнице и сейчас находится около лагеря.

— Никто ничего мне не говорит! — вспылил Сахид. — Как его состояние? Каковы наши планы?

Майкл объяснил, что во Фритаун уже прибыл медицинский спецсамолет. Возникли некоторые затруднения, но правительство Сьерра-Леоне продолжает попытки вывезти Хана за границу, возможно, силами другой медико-авиационной компании:

— Министр здравоохранения сказала мне, что они делают все возможное, чтобы организовать самолет.

— Он хотя бы жив? — спросил Сахид. — Не поверю, пока не увижу фотографию!

Майкл пообещал сфотографировать Хумарра и прервал связь. Он тут же отправился на участок для посетителей возле «красной зоны»; Хан сидел там на пластмассовом стуле около ограды. Майкл сделал снимок и переслал его Сахиду.