Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Мозес обувалась в пластмассовые шлепанцы. Она испытывала настоятельную потребность передвигаться бегом — ведь постоянно происходило нечто неожиданное и кому-то что-то неотложно требовалось. Было ясно, что ходить в шлепанцах ей не следовало. Нужно было обуваться в тяжелые резиновые биозащитные сапоги, особенно когда она подходила к отделению Эболы. У входа в отделение постоянно толклись больные и их родственники, и некоторые из них были заражены вирусом. Земля перед отделением была загрязнена биологическими жидкостями — рвотой и испражнениями. Мозес отказывалась носить биозащитную обувь, потому что в ней нельзя бегать. В шлепанцах ее ступни оставались практически незащищенными от окружающей среды. Она часто прибегала, хлопая шлепанцами, о чем-то поговорить с Тетушкой. Мозес была уверена, что может определить, где Эбола есть, и где ее нет. Нагруженная горой биозащитных костюмов, она краем глаза посматривала на землю и осторожно переступала через загрязненные места, чтобы не запачкать обнаженные ступни. Тех, кто выглядел нездоровым, она старалась обходить за пару метров.

Надя Вокье, делавшая в «горячей» лаборатории анализы крови на своем амплификаторе, все сильнее тревожилась насчет Лины Мозес. Они были близкими подругами. Надя считала, что Лина, стремясь помочь Тетушке, перестала думать о собственной безопасности. Лина то и дело бегала в отделение Эболы, и Надя все время нервничала из-за ее шлепанцев. Она думала, что стоит Лине поцарапать ногу или попади ей на кожу капля крови или рвоты, ее вполне может настичь инфекция. Но говорить что-то Лине о ее обуви она не стала — понадеялась, что Лина не сделает никаких глупостей.

Хумарр Хан вел общее руководство борьбой с кризисом: посещал общие отделения, выискивая больных с симптомами Эболы, совещался с Тетушкой, с сотрудниками лаборатории, с другими врачами больницы, беседовал с родственниками больных и пытался подбодрить медсестер Тетушки, чтобы они не отказались работать в «красной зоне». Он поддерживал постоянное взаимодействие с районным руководителем здравоохранения, энергичным врачом Мохамедом Ванди. Хан и Ванди то и дело звонили во Фритаун, в министерство здравоохранения, выпрашивая припасы и медикаменты, помощь, деньги.

Медсестрам из отделения Эболы за день работы в обстановке смертельной опасности платили всего $5. Хан и местный медицинский начальник Ванди просили министерство здравоохранения повысить оклады сестрам из отделения Эболы. Правительственные чиновники после уговоров согласились прибавить им по $3,5 в качестве доплаты за опасные условия работы. Но деньги никак не приходили. Обещание пока оставалось лишь словами. Хан начал опасаться, что или деньги уже разворовали, или бюрократы решили не утруждаться поиском дополнительных средств для его медсестер.

Хан и Ванди пытались отыскать помощь и за рубежом, прежде всего врачей с опытом работы с больными Эболой. Выяснилось, что во всем мире очень мало врачей, знающих хоть что-то о работе с пациентами, пораженными вирусом 4-го уровня опасности и страдающими кровотечениями и фонтанной рвотой. Хан связался со своим давним другом Дэном Баухом (тем самым, который уговорил его возглавить Программу Ласса). Баух тогда работал от Всемирной организации здравоохранения в больнице в Конакри, столице Гвинеи, помогал организовывать отделения Эболы и как можно скорее привлекать к работе врачей-волонтеров. Хан попросил Бауха о помощи, и тот пообещал немедленно прислать в Кенему врача от ВОЗ. Баух пообещал также прислать еще врачей-специалистов по Эболе от ВОЗ, как только удастся их привлечь. И еще он добавил, что при первой же возможности сам приедет в Кенему, чтобы помочь своему другу Хану.

8 июня в Кенемскую больницу прибыл от Дэна Бауха первый врач ВОЗ. Перед отделением Эболы остановился лендкрузер, оттуда вылез крепкий мужчина лет 30 с небольшим, с бритой головой и жидкой бородкой и спросил Хумарра Хана. Это был врач из Великобритании Том Флетчер, вирусолог из Ливерпульского института тропической медицины. Флетчер, специалист как раз по клинической помощи при вспышках Эболы, был волонтером ВОЗ, чем-то вроде медицинского авангарда. Он приезжал в охваченную хаосом больницу, где бушевала Эбола, до появления специалистов по Эболе, чтобы стабилизировать положение в больнице и обеспечить безопасную работу тем врачам, которые приедут следом. С собою у Флетчера был лишь один ящик с медицинскими принадлежностями. «Я тревожился из-за Хана. Я понимал, что он выбивается их сил», — рассказывал позднее Флетчер.

Хан вышел к нему, врачи обменялись несколькими словами. Они никогда прежде не встречались. Флетчер с ходу оценил Хана и счел его компетентным и целеустремленным. Потом они направились в отделение Эболы, чтобы оценить обстановку, предварительно одевшись в контейнере-раздевалке в спецкостюмы и проверив облачение друг у друга. Флетчер отметил, что Хан неидеальным образом справляется с защитным снаряжением. После этого они вошли в «красную зону».