Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Когда Гайр закончил работу, у него в отдельных пробирках было 14 прозрачных капель водного раствора. 14 капель от 14 людей из Маконского треугольника, больных Эболой. Каждая капля содержала множество обрывков нити РНК — фрагментов генетического кода той Эболы, которая недавно бушевала в крови 14 человек. В пробирках оказалось множество разных вариантов генома, поскольку вирус в ходе самовоспроизводства мутировал.

На следующее утро Гайр на машине отправился в кампус МТИ, взяв с собою коробочку с 14 пробирками, в которых находилась РНК вируса Эбола. Припарковав машину, он направился в Институт Броуда. Там Гайр и его коллега Сара Уинники, а также еще две группы исследователей взялись за подготовку РНК к расшифровке. Работа, на которую ушло несколько дней, проходила в комплексе «чистых комнат» — специальных помещений со стеклянными стенами — в Институте Броуда. Все это время Гайр и Уинники, почти не тратя времени на сон, возились с каплями, подготавливая жидкость для обработки в секвенаторе, который должен был прочитать код всех образцов Эболы, собранных в Маконском треугольнике. Сначала обрабатывали 14 капель по отдельности. Потом объединили содержимое капель, смешав между собою геномы вирусов Эбола, полученных от 14 разных людей.

Пардис Сабети находилась на связи с Хумарром Ханом и сообщала ему о ходе работ. А его крайне интересовало, как проходит расшифровка и как скоро она завершится. Информация о генетическом коде вируса могла бы точно сказать ему, с какой именно разновидностью Эбола он имел дело в Сьерра-Леоне, а также предупредить, каких изменений можно ожидать по мере распространения вируса в человеческом обществе.

Сабети сообщила ему, что расшифровка еще не произведена, но, как только это случится, она опубликует результаты в интернете, чтобы ученые всего мира могли получить представление о том, как со временем изменяется вирус Эбола. Если в геноме вируса обнаружится что-нибудь существенное, она сразу же даст ему знать об этом.

Шлепанцы

ОТДЕЛЕНИЕ ЭБОЛЫ, КЕНЕМА

Начало июня

Пока ученые работали с образцами в «чистых комнатах» Института Броуда, ситуация в отделении Эбола с каждым часом ухудшалась. Все койки были заняты, и, как только кто-то из пациентов умирал, его место занимал следующий. Тетушка находилась у входа в отделение и шепотом, со своим британским акцентом, давала указания сестрам, принимала и отправляла сообщения медикам и время от времени, облачившись в защитный костюм, входила в «красную зону», чтобы помочь медсестрам и разобраться с трудностями.

Тайвек — материал, из которого делают биозащитные костюмы, — не «дышит». Сестры в них страдали от жары и обливались потом. В тропическом климате просто нельзя находиться в полном комплекте СИЗ больше часа без опасения получить тепловой удар, который может оказаться смертельным. Тетушка отправляла медсестер в «красную зону» попарно. Такая пара медсестер именовалась «горячей» сменой. Пока «горячая» смена работала в отделении, одна из сестер, находившихся снаружи, следила за временем. Когда час подходил к концу, контролер сообщала «горячей» смене, что ей пора выходить, и в «красную зону» отправлялась следующая пара. По такой же методике, со строгим контролем времени, работают аквалангисты во время опасных операций.

Медсестры старались cо всей тщательностью выполнять правила техники безопасности, но им было очень страшно. У них не было никакого иммунитета к вирусу Эбола. Сильного кровотечения у пациентов вроде бы не наблюдалось, но были неудержимый понос и бурная рвота. В отделении царил хаос. Наблюдая страдания пациентов и то, как состояние больных, только что казавшихся стабильными, на глазах ухудшается и они умирают в считаные минуты, персонал приходил в ужас. Очень боялись и родственники медсестер. Те, возвращаясь домой после дежурства в отделении Эболы, вступали в контакт со своими детьми, супругами, родителями. Во многих семьях требовали, чтобы медсестры из отделения Эболы бросили работу, и часть из них стала прогуливать. Это страшно удручало Тетушку.

Чуть ниже по склону холма, в полусотне ярдов от отделения Ласса, в библиотеке лаборатории Ласса, Лина Мозес трудилась в своем кризисном штабе. Прямо напротив двери в библиотеку в холле находился вход в «горячую» лабораторию, и она видела ее сотрудников, то надевавших защитные костюмы, то освобождавшихся от них. Сама библиотека была до потолка завалена ящиками с защитным и медицинским снаряжением. Мозес, сидя за столом, звонила по сотовому телефону и отвечала на звонки, печатала электронные письма на ноутбуке и общалась с лаборантами, врачами, сестрами, санитарками и работниками эпиднадзора, которые шли к ней неиссякающим потоком. Ей то и дело приходилось выходить по делам на территорию больницы, и почти всегда она бежала с тем или иным снаряжением вверх, к отделению Эболы, и так же бегом возвращалась оттуда в лабораторию с пробирками крови. Кровь нужно было передать кому-нибудь у входа в «горячую» лабораторию.