Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Надя отправила Лине эсэмэску: «Где ты?» — и получила ответ: «Неважно себя чувствую». Лина добавила также, что сегодня останется дома.

Это если и встревожило Надю, то не сильно. У Лины повторился приступ малярии, подумала она. Она перешла через коридор к двери «горячей» лаборатории, облачилась в СИЗ, вошла на свое рабочее место и начала готовить образцы крови для анализа на Эболу. Так прошло несколько часов. Потом она вышла, сняла спецкостюм, отнесла образцы в свою лабораторию-контейнер и поместила их в амплификатор.

За работой Надя то и дело поглядывала на телефон. Она все время ожидала, когда же Лина пришлет сообщение об изменениях в своем состоянии, но эсэмэсок не поступало. Прошло время ланча. Перевалило за полдень, а Лина так ничего и не сообщала. Надя заметила, что местные сотрудники обратили внимание на отсутствие Лины. Судя по всему, они гадали, не заболела ли она, и беспокоились о ней.

Время шло. В 14:59 Надя получила сообщение от Лины: «Я почти уверена, что у меня лихорадка».

Надя убеждала себя, что не может быть ничего серьезного. Что это никак не связано со шлепанцами Лины и ее привычкой забегать в вестибюль отделения Эболы без защитного снаряжения. У Лины, скорее всего, обычное расстройство желудка. Но… на всякий случай… просто на всякий случай… стоит, пожалуй, сделать анализ ее крови. Потихоньку. Если станет известно, что Лина…

Лина казалась совершенно неуязвимой. Она уверяла, что точно знает, где вирус есть и где его нет. Может быть, она не всегда угадывала правильно… В общем, необходимо получить образец крови Лины. Сама Надя не умела брать кровь из вены. Нужно было срочно найти медсестру или лаборанта, которые могли бы тайно взять кровь на анализ и потом не болтать об этом.

Надя вышла из «горячей» лаборатории и отыскала лаборанта Хассана Катту, друга Лины Мозес. Он согласился взять кровь и держать все дело в тайне. Надя и лаборант очень осторожно собрались, положили в машину комплект СИЗ, доехали до огороженного квартала, где размещался гостевой дом Университета Тулейна и остановились возле дома, почти вплотную к черному ходу. Двор был виден из некоторых ближних домов. Если кто-нибудь из соседей увидит, что в дом заходит человек в защитном костюме, может начаться паника.

Надя и Катта открыли двери машины, чтобы ограничить поле зрения для возможных наблюдателей. Укрываясь за дверями, Катта надел тайвековый комбинезон и застегнул его на молнию. Затем обулся в резиновые боты, надел респиратор, лицевой щиток и перчатки. Достал иглу для венепункции и пробирку-вакутейнер с красной крышкой.

Надя заметила, что иголка в руке Катты дрожала. Он был крайне взволнован.

Они взяли с собой только один защитный костюм, и Надя осталась стоять около черного входа в дом. Она видела оттуда гостиную, просторную комнату, где не было ничего, кроме обеденного стола и нескольких стульев. Дверь комнаты Лины, находившаяся слева, была закрыта. Катта вошел в дом, постучал в нужную дверь и вошел.

В комнате, залитой солнечным светом, было очень жарко. Шторы были раздвинуты, и электрический вентилятор, стоявший на полу, гнал воздух в сторону кровати. Лина лежала в постели. Она пребывала в сознании, но явно была тяжело больна. Раскрасневшееся лицо было усыпано каплями пота, и на рубашке выступили влажные пятна. Катта забыл взять с собою термометр. Приложив одетую в перчатку руку к ее лбу, он оценил температуру как опасно повышенную — 39,5–40 °C. Потом приготовил жгут.

ГОСТЕВОЙ ДОМ УНИВЕРСИТЕТА ТУЛЕЙНА, КЕНЕМА

22 июня, около 16 часов

Руки Катты дрожали, и Лине Мозес это не понравилось. «Дайте-ка я затяну жгут» — предложила она и, сев в постели, обернула руку резиновой лентой, затянула ее, а потом стала смотреть, как Катта ощупывал ее руку пальцем в резиновой перчатке в поисках вены. Снял колпачок с иглы, и тут его руки снова затряслись. Он воткнул иглу ей в руку, но его пальцы дрожали, и он не попал в вену. Он с извинениями вынул иглу. Покрытая кровью игла приплясывала в его пальцах. Он ввел иглу еще раз и опять промахнулся мимо вены. Но из задетого сосуда кровь потекла под кожу, вздувшись пузырем с гусиное яйцо размером. Катта было очень стыдно, он просил прощения.

В конце концов кровь все же потекла в пробирку и быстро наполнила ее. Он вынул иглу из руки Лины, закрыл ее колпачком, положил пробирку в пакетик с застежкой и закрыл его. Потом вышел из дома и вручил пакетик Наде, обрызгав его хлоркой, чтобы продезинфицировать снаружи.

Вокье сжала ладонью ампулу, находящуюся в пакете. Ампула была теплой, почти горячей. Значит, у Лины жар. Всемирная организация здравоохранения не прислала врачей. Они с Линой были заперты в Кенеме, и на быструю помощь им рассчитывать не приходилось. «Но пугаться незачем, — сказала она себе. — Сохраняй спокойствие. Сделай тест».

Фонни

ОТДЕЛЕНИЕ ЛАССА

В то же самое время, 22 июня