Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Мрачная даже на фоне своей постоянной неулыбчивости Тетушка Мбалу Фонни стояла в вестибюле отделения Эболы у столика, рядом с которым обычно проходили ее беседы с Хумарром Ханом. Она была одета в белый сестринский костюм, волосы ее прикрывала маленькая белая шапочка. Чуть слышным голосом с британским акцентом она раздавала указания сестрам и разговаривала с посетителями, толпившимися у входа, пытаясь успокоить паникующих родственников, которые жадно ждали новостей о больных. Из отделения тянуло сильным запахом. Медсестры, которыми командовала Фонни, выбивались из сил. Некоторые попрятались по домам, но большинство из них продолжали ходить на работу. Мелькали сотрудники больницы, приносившие Тетушке записки из разных отделений и лабораторий и уносивших записки от нее. А перед входом неизменно торчали близкие пациентов вперемешку с больными. Перед отделением имелось нечто вроде загона, обнесенного сетчатой изгородью. Те, у кого наблюдались явные проявления, сходные с симптомами Эболы, должны были ждать в этом загоне, чтобы ограничить прямые контакты со всеми остальными. Порою Фонни покидала свой пост и шла по каким-то делам по территории больницы — то за какими-нибудь вещами или медикаментами, то чтобы отыскать Хана. Вместе с Ханом они совершали обходы общих отделений, осматривали лежавших там пациентов, выискивая признаки заражения Эболой. Тетушка и Хан знали, что в общих отделениях имеются недиагностированные случаи Эболы и пытались выявить этих больных и перевести в изолятор. В общих отделениях было по-прежнему много пациентов, и штатные врачи по-прежнему лечили их от самых различных болезней. Одному из этих врачей, Сахру Роджерсу, не суждено было пережить происходившие события. Тетушка работала по 15 часов кряду, начиная до рассвета и заканчивая глубокой ночью.

Во время работы она почти не проявляла эмоций, за исключением разве что почти отчаянной сосредоточенности на каждой текущей задаче. Она не плакала, не смеялась, не улыбалась. Она ожидала от своих сестер большего, чем они способны были сделать, и требовала от себя больше, чем было ей по силам. «Все в руках Божьих, — повторяла она. — Пути Господни неисповедимы».

Незадолго до описываемых событий Фонни потеряла мужа, Ричарда, и горевала по нему. Ричард Фонни, рослый представительный мужчина с великолепным чувством юмора, был единственным на свете человеком, способным рассмешить Тетушку; по крайней мере, так считали окружающие. Для своей растущей семьи он построил у подножья холмов Камбуи дом, внушительное сооружение из цементных блоков, обнесенное стеной. Ричард умер внезапно, не успев довести строительство до конца. Тетушка, по местному обычаю, похоронила Ричарда возле фундамента дома. После этого она оказалась главой семейного клана. В этом доме жил брат Тетушки, эпидемиолог Мохамед Йиллах с семьей, и Кади, мать Мбалу и Мохамеда.

Йиллах, высокий, худой, тихий человек, был предан своей старшей сестре. Он возил Тетушку на работу и с работы на своем мотоцикле, выезжая до рассвета и возвращаясь поздней ночью. Когда они проезжали по Хангха-роуд, их нельзя было не узнать — высоченный мужчина, которого обнимает за талию сидящая сзади женщина в белом. И когда Тетушка работала в отделении Эболы, Йиллах всегда пребывал поблизости от нее. Он приносил ей еду, бегал с поручениями и разносил записки по больнице, а также пытался следить, чтобы она не переутомлялась.

В отделение Эболы имелось отдельное помещение, где сестры могли отдыхать в перерывах между сменами. Там стоял стол, обычно занятый женскими сумками — сестры, выходя к больным, оставляли их там. Когда Тетушке требовался отдых, сестры убирали свои вещи со стола, она ложилась на освободившееся место и лежала, вытянувшись, некоторое время. Брат частенько сиживал в комнате, глядя, как она отдыхала на столе. При этом она никогда не засыпала. Минут через 15 она слезала со стола и возвращалась к своим делам в отделение Эболы.

Теперь там, в помещении, рассчитанном на 12 человек, находилось уже 35 больных. Девять отсеков были тесно забиты кроватями и раскладушками, на каждой из которых лежало по два человека; на некоторых помещалось даже по три. Дети лежали вместе со взрослыми. Умирающие — рядом с живыми. При Эболе у людей нарушаются мыслительные функции, и в таком состоянии они выбирались из постелей, начинали бродить по коридору, падали на пол и не могли подняться. Медсестры отделения Эболы ставили капельницы всем, у кого проявлялись признаки обезвоживания. Их биозащитные костюмы были покрыты брызгами и пятнами биологических жидкостей. Полы были липкими от грязи. Люди умирали по ночам, и их трупы лежали до утра. Лежали на кроватях и на полу. Когда хватало времени, сестры укладывали трупы в биозащитные мешки и оставляли в маленьком домике рядом с отделением — морге. Бригады скорой помощи, одетые в СИЗ, вывозили тела умерших на кенемское кладбище — заросшее кустами поле за городом, где на участках для бедных было полно безымянных могил. Умерших от Эболы разрешалось хоронить только там.

ГОСТЕВОЙ ДОМ УНИВЕРСИТЕТА ТУЛЕЙНА