Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

Эбола — это в некотором роде существо, хотя и не разумное. Это даже не одно существо, это бесчисленное их множество, отчаянно стремящихся, в биологическом смысле слова, к выживанию и самовоспроизводству. Растущая масса вирусных частиц Эбола не ощущает себя сущностью. У нее нет ни памяти о прошлом, ни способности предвидеть будущее. У массы нет эмоций, нет желаний, нет страха, нет любви, нет ненависти, нет жалости, нет планов, нет такого понятия, как надежда. И все же, как и все другие формы жизни, каждая частица этой массы обладает неизменным биологическим стремлением к копированию себя и передаче своего генетического кода сквозь время.

Глядя на кризис 1976 г., можно увидеть, как удалось удержать то, что казалось неудержимым, и какие духовные и человеческие затраты понесли те люди, который впервые столкнулись с Эболой и попытались остановить ее. Узнав больше о событиях 1976 г., можно лучше воспринять ту битву, которая развернулась в государственной больнице Кенемы в 2014 г. и, по сути, распространилась на весь мир. Можно узнать кое-что новое о человеческом характере в кризисные моменты, когда решается вопрос жизни и смерти, можно воочию увидеть драматическое взаимодействие между человеческим родом и природой, которое всегда было предметом глубокого интереса для автора этой книги. Перед теми, кто сталкивается с вирусом, стоит простой вопрос: как убить вирус раньше, чем он убьет их?

ГДЕ-ТО В ВОЗДУХЕ НАД РЕКОЙ КОНГО, ЭКВАТОРИАЛЬНАЯ ПРОВИНЦИЯ, ЗАИР

26 сентября 1976 года, около 21 часа

Жан-Жак Муембе, доктор медицины, сидел в кресле салона самолета «Фоккер-Френдшип» и слушал звенящий гул турбовинтовых двигателей. За окном было темно. Самолет летел над областью почти нетронутых дождевых лесов, следуя руслу реки Конго против ее течения. Внизу не было видно никаких огней — ни городов, ни электрических фонарей, хотя там имелись деревни, примостившиеся в разрывах полога леса или укрывающиеся под кронами деревьев. Жители части этих деревень говорили на языках группы банту, а в других деревнях и совсем мелких поселениях обитали тва, люди очень маленького роста; их народ населял дождевые леса Центральной Африки десятки тысяч лет, намного дольше, чем любые другие местные племена.

Муембе хотел как можно скорее доставить больных — сестру Мириам и отца Слегерса — в лучшую больницу Киншасы. Их заболевание, характеризующееся полиморфной и загадочной клинической картиной, должно было быстро развиваться и могло оказаться смертельным. Муембе также очень тревожился о состоянии образцов крови и фрагмента печени, которые могли непоправимо испортиться на тропической жаре. Он надеялся, что, изучив эти образцы, он сумеет идентифицировать болезнь и тогда, возможно, станет понятно, как остановить ее распространение. Он склонялся к мысли о том, что это брюшной тиф или желтая лихорадка.

Через некоторое время появилась россыпь огней, «Френдшип» начал снижаться и приземлился в Кисангани, городе на реке Конго, который когда-то именовался Стенли-Фолз.

Аэровокзал в Кисангани, изрядно запущенное здание из выкрошившегося от дождей плохого бетона, охраняли солдаты, верные диктатору Мобуту Сесе Секо. Врачи помогли священнику и монахиням устроиться в креслах зала ожидания и купили им содовой воды. Сестра Мириам чувствовала себя достаточно хорошо для того, чтобы выпить фанты или кока-колы. В зале ожидания аэропорта Кисангани эти несколько человек провели почти всю ночь — вторую ночь после того, как выехали из миссии в Ямбуку. Муембе держал коробку с биологическим материалом рядом с собою на полу, где было так же жарко, как и везде. Он знал, что образцы разлагаются, но все же не терял надежды, что удастся сохранить достаточно для анализа.

В предутренний час в Кисангани приземлился реактивный «боинг» авиакомпании «Эйр Заир». Врачи и пациенты погрузились туда, и самолет понес их на запад, над беспросветными пространствами дождевого леса, по которому тут и там змеились реки. Вскоре после рассвета дождевой лес сменился просторами саванны, перемежающейся полосами галерейных лесов[25] и возделанными землями, и из дымки бурым пятном проступила Киншаса. Самолет приземлился в международном аэропорту Н'джили.

Медики и больные сошли на землю. К тому времени взошло солнце, и в столице начался новый день. Муембе проводил монахинь и священника на стоянку такси. Воздух был насыщен и выхлопными газами от дизельных двигателей, и дымом кухонных очагов; непрерывно тарахтели мотоциклы. Он посадил их в такси, велел водителю доставить пассажиров в больницу Нгальема, попрощался с ними и пообещал посетить их, как только выяснит что-то насчет заболевания. Препарат печени находился на жаре уже два дня. Врачу не терпелось поместить его под микроскоп и рассмотреть.