Крокодил из страны Шарлотты

Не мытьем, так катаньем, не в лоб, так по лбу... С таким же успехом и наша госбезопасность могла решить, что Алиция для нее опасна. Зная слишком много, вдруг спутала бы им карты, предупредила бы кого не следует, наконец, вступила бы с этим человеком в сговор... Если наши органы видели в ней врага, то, конечно, глаз с нее не спускали. Не исключено, что ее считали причастной к шпионажу, но не арестовывали, чтобы выйти на других. Контрразведка не всеведущий святой дух, к этим другим вполне могла быть причислена и я...

Так что же получается? Я тоже вроде теперь знаю слишком много. Если всесильная госбезопасность интересовалась Алицией, что вполне вероятно, то заинтересуется теперь и мною. Я бы и сама заинтересовалась. Чур меня, еще накличу беду! Кто бы Алицию ни убил, кто бы ни приложил к этому руку, сейчас он, конечно, сориентировался, что я знаю слишком много. Может статься, что все, кто тут замешан, даже преувеличивают мою осведомленность. Мне же любой интерес к моей скромной особе совсем ни к чему. Кровавая схватка всяких там разведок, а на поле битвы очередная невинная жертва, сначала Алиция, потом я... Завидная перспектива!

Но выйти сухой из воды будет нелегко, тут ведь еще путается под ногами этот урод с перебитым носом...

Так что в итоге мне остается? Только одно: заставить всех поверить, что я ничегошеньки не знаю!

Значит, так. Я дуреха, тупица, башка мякинная, выжившая из ума идиотка и кто там еще, ничего не знаю, не видела, не слышала. И вообще не понимаю, чего от меня хотят. А теперь подведем итоги и сделаем практические выводы.

Алицию убили. Таков главный факт, не подлежащий сомнению. Завещание, нацарапанное на стене, требует моей поездки в Копенгаген на розыски конверта. Понятия не имею, что в нем, может, сведения об убийце, а может, что-то такое, что она хотела кому-то передать, — помнится, она ведь сама об этом упоминала. Пока остается только гадать, выясню на месте. Но когда еще я туда доберусь, надо бы, не теряя времени, кое в чем и здесь разобраться.

В дверной косяк был встроен микрофон. Дело пустячное, тут особого ума не надо. Взяли и установили такую штуковину во время ремонта квартиры. Не дежурила же она все время у маляров за спиной. Под планкой должен быть след проводки, и надо бы планку отодрать, чтобы проверить, куда он ведет. Может статься, что использовался не магнитофон, а радиосвязь, ведь не любители же участвовали в преступлении. В косяке был передатчик, а приемник ничего не стоит пристроить где угодно, хотя бы в автомобиле. А там уж, если хочешь, и на пленку себе записывай. Наверняка замешан кто-нибудь из шабашников, маляр либо подручный, нужно выяснить. Интересно, как?

О том, что у нее кое-что есть, она сказала мне на лестнице. Убийца этого не слышал. Явился к ней в гости, с какой-то целью напугал — и ушел. Не нравятся мне эти свечи. Ох как не нравятся!..

Похоже, горели они часа три. Так прикинем... Я ушла от нее в девять с минутами. Она позвонила мне в двадцать минут второго. Итого четыре часа. За сколько времени она могла нацарапать надпись? Скажем, за четверть часа, на штукатурке это быстро сделаешь, но ведь надо прежде обдумать. И не бросилась же она к стене сразу, лишь только гость вышел, значит, кладем на все про все полчаса. Нет, при госте так раскромсать свечи ей бы не хватило времени, это точно. Разве что над ними потом, после звонка, потрудились.

Смерть наступила, по заключению врача, самое позднее в три часа. Итого от звонка до убийства имеем один час сорок минут. Меньше, она ведь успела заснуть. Но даже если на все действо со свечами оставалось лишь полчаса, не исключено, что это ее рук дело... как не исключено и другое — сделал это убийца. А мне позарез надо знать точно, я ведь даже не представляю, какой величины та штуковина, которую Алиция хотела им отдать. Спрячешь ли ее, допустим, в свече? Кстати, этому типу такая мысль тоже могла прийти в голову...

Пока я прикидывала, что ему могло прийти в голову, а что нет, что он знал, а чего не знал, что было в свечах на том месте, где полагалось быть обыкновенному фитилю, у меня ум за разум зашел. Я решила отключиться от свечной тематики, а то, не дай Бог, увязнешь в комбинациях с раскромсанными огарками до конца бренных своих дней. Отключилась я на мысли, что свечи могут означать даже больше, чем я предполагаю. А именно: к Алиции приходил кто-то из близких знакомых, таких, кого потчуют кофейком и привечают по-старосветски, со свечами, — словом, кто-то, перед кем она притворялась, что ничегошеньки не знает, хотя этот кто-то был из тех людей, о которых она знала чересчур много. Близкий знакомый! Так может, и я его знаю?..