Крокодил из страны Шарлотты

Такими вот мыслями, неясными и бестолковыми, была забита моя голова, когда я возвращалась в тот раз домой, а потом они быстро улетучились — своих забот хватало. Через день я позвонила Алиции, но дома ее не оказалось. Позвонила на следующий день, и меня озадачила ее реакция. Она восприняла мой звонок так, будто мы с ней не виделись по меньшей мере лет пять и уж чего-чего, а что я ей позвоню, она ну никак не ожидала.

— Обязательно приходи! — обрадованно вопила она в трубку. — Посмотришь, какой ремонт я сделала!

Тут я окончательно обалдела, ведь не далее как три недели назад, сразу же по приезде, я уже сподобилась любоваться ее свежевыкрашенными стенами. Что-то тут не так, подумалось мне, не могла же она вдруг, в одночасье, впасть в такой глубокий маразм! На языке уже вертелся вопрос, не принимает ли она меня за кого-то другого, но я отложила его на потом, пообещала только прийти вечером и упомянула о словарях.

— Ах, ну да! — возликовала Алиция. — Помню, мне от тебя что-то нужно, а вот что — хоть убей не соображу. Конечно же, словари! Приезжай, с семи я дома!

Раз с семи, то я на всякий случай приехала после восьми. И не увидела в ней и следа кипучей той радости, которой она меня окатила по телефону. Обычной ее рассеянности как не бывало, выглядела она озабоченной, даже встревоженной.

— Слушай, я боюсь, — тихо сказала она. — Боюсь как не знаю кто. Ты не думай, я отлично помню, что ты у меня была, просто мне требовался повод, чтобы тебя пригласить. А про словари как на грех позабыла. Кстати, ты ими пользуешься?

— Постоянно. Пытаюсь с их помощью читать французские и английские детективы, и как раз сейчас у меня завелось кое-что из этого чтива. Не вовремя ты про них вспомнила.

— Можешь в следующий раз забрать. Мне они не нужны.

— С удовольствием заберу, но, убей меня Бог, ничего не понимаю. Почему тебе нужен какой-то повод, чтобы меня пригласить? А просто так я уже не могу тебя навещать?

— Не знаю. Мне страшно. По-моему, за мной все время следят. Я даже уверена.

Я поморщилась и пожала плечами:

— Ну допустим. А ты что, ведешь преступный образ жизни, воруешь, собираешься умотать с награбленным? Да пусть себе следят на здоровье, не обращай внимания.

— Мне страшно! — упрямо повторила Алиция. Да, с нервишками у нее и впрямь неладно. Она не могла усидеть на месте, то и дело вскакивала, шастала из комнаты в комнату, из угла в угол. Я не собиралась бегать за нею во время разговора, а потому передвинула кресло и пристроилась в соединяющей обе комнаты двери — широкой, в четыре филенки. Дверь эта всегда была раскрыта настежь и даже приперта мебелью — Алиция, живя одна, не видела надобности ее закрывать.

— Чего ты боишься, черт тебя забодай! — потеряла я всякое терпение. — Есть же какие-то основания?

Алиция остановилась у комода «антик» и начала переставлять с места на место безделушки.

— Боюсь, что я слишком много знаю, — задумчиво протянула она.

Я уставилась на нее в полной растерянности.

— Ну хорошо, тогда скажи мне что-нибудь из того, что ты знаешь. Будем бояться вместе. В компании веселей.

— Не валяй дурака, я серьезно. И ничего из того, что знаю; тебе не скажу — впутывать не хочу. Я-то узнала про это случайно. Помнишь тот наш разговор, когда я попросила переправлять мне не все письма?

— Помню. Ну и что?.. Никаких писем и не было, только одно, от Соланж. Ты его имеешь в виду?

— Нет. Были еще, но они пересылались не через тебя.

— Какая разница. Все равно я в этих языках не разбираюсь.

— Твое счастье. А я вот разбираюсь. Одно из писем попало ко мне случайно. Не здесь...

Она умолкла, все с тем же отсутствующим видом скользнула по мне взглядом, потом перешла в другую комнату и теперь стала общипывать гвоздики, стоявшие на столике. Я поворотилась в кресле за ней.

— Ну и?..

— Вдобавок ко всему неясно, кого надо бояться, тех или других. Скорее всего тех, о которых я чересчур много узнала...

— ...а не других, которые хотели бы узнать столько же? — ухватила я на лету. — На твоем месте я бы со всем этим куда-нибудь обратилась.

— Ни в коем разе! — решительно отрезала Алиция. — То есть ты бы, может, и обратилась, а я нет. У меня на этот счет свои соображения. Кстати, не забывай, ты заодно со мной на виду.

Она оставила в покое гвоздики, переместилась к застекленному шкафу и вытащила свечи. Две длинных красивых красных свечи. Я снова развернулась вслед за ней, и взгляд мой упал на стенку рядом со шкафом.

— О! — я была приятно удивлена. — Я вижу, ты почище меня увлекаешься контрастами!

Из свежевыкрашенной стены торчал безобразной величины крюк — на такой запросто можно было подвесить тушу мамонта. Наверняка выдержал бы. И на таком вот крюке, на изящном красном шнурочке, висела пара хорошо мне знакомых кастаньет. Этот одиноко торчащий крюк я давно приметила и все ждала, что на нем окажется зеркало в мраморной раме или что-то подобное, но уж никак не вещица весом в пятьдесят граммов. Алиция перехватила мой взгляд и рассмеялась.