Крокодилова свадьба

При этом лучший свадебный церемониймейстер всех семи городов радовался, что дома нет Октавы, потому что та может начать задавать слишком много лишних вопросов, а придумывать уловки, ложные ответы и, в принципе, юлить, сил у Честера не хватало, все тратилось на предсвадебный процесс. Хотя, опять же, с другой стороны, с Октавой процесс надевания платья прошел бы чуть быстрее, но Чернокниг умел ждать и быть при этом абсолютно спокойным.

К тому же, если ему не показалось, и у люминографа есть то же, что у него, то… дела начнут принимать весьма интересный оборот. А если об этом знает еще и Октава, то все станет куда более опасным, чем ему кажется – хотя, он же не собирается делать ничего криминального, просто хочет выдоить из ситуации максимальную пользу, успев и тут, и там, и сям. Не зря же его зовут лучшим свадебным церемониймейстером всех семи городов! Да и вообще, ему могло просто показаться, и на самом деле у Диафрагма не было этой штуки… нет, Честер вовсе не скрывал названия того, что держал в малюсенькой баночке-ампуле, ведь глупо скрывать название чего-то в своих же мыслях. В конце концов, их никто не подслушает. Просто Чернокниг сам до конца не понимал, что это такое и как это назвать. Зато церемониймейстер знал, как это использовать, а название рано или поздно само придет в голову.

За плотным слоем мыслей Честер Чернокниг успел машинально вскипятить чайник, налить чашечку, выпить ее и, не прекращая думать, уже принялся проглатывать вторую. В плане воды его внутренности были фантастическими – церемониймейстер сам не понимал, как в него влезает такое количество чая. Брат говорил, что у него бездонный желудок, но при таком раскладе, как думал Чернокниг, он бы выглядел раз в пять больше Крокодилы. Да и к тому же, как желудок может быть бездонным, когда у него, у Честера, вполне себе есть дно?

Мысли так и струились бы густыми карамельными потоками, если бы Крокодила не позвала церемониймейстера, наконец-то справившись с платьем.

Выйдя из дома с Фиолтеовой с оттенком пурпурного Дверью, Шляпс испытал невероятное облегчение, словно с его плеч сошла снежная лавина – теперь хотя бы стало понятно, что находится внутри баночки.

Но понятность сменилась непонятностью так же быстро, как и появилась.

Люминограф, конечно, догадался, что к чему – да, из-за дыма каким-то образом появилась жизнь, хотя скорее даже Жизнь, и по какой-то причине прицепилась к нему. Но проблема заключалась в другом – почти ничего из сказанного Шизанте Диафрагм до конца и не понял. Его сознание плавало где-то по поверхности полученных знаний, хотя основная информация айсбергом была похоронена на их глубине. Шляпс видел только макушку, да и то как-то нечетко, не до конца.

В общем, картина складывалась не самая приятная, и Диафрагма Шляпса это начинало раздражать. Его раздражали выходки Шизанте, раздражало то, что ничего не оказалось понятным до конца, раздражало незнание, что с светящейся жизнью делать дальше и…

На нервы люминографа рухнула еще одна чугунная наковальня, когда заговорил Глиццерин:

– И что теперь? – просто спросил он.

Диафрагм Шляпс посмотрел пиротехнику в глаза. Люминограф излучал такую мощь, что мог снести несколько ближайших домов силой мысли. Пшикс, при этом, пролетел бы сквозь все строения.

– Я, например, собираюсь приготовиться к новому дню. После выходок Омлетте́ нужно еще купить алхимического порошка и стеклянных карточек, про дыру в стене я молчу. А что вы будете делать дальше – исключительно ваше дело, и я даже не особо хочу об этом знать. Мы и так задержались в компании друг друга. Кроме Фиолетовой Двери я вместе с вами никуда не собирался идти.

По традиции, люминограф нахмурился, и по лбу ворчащими змеями поползли морщины.

Но Глиццерин совсем не удивился. Удивляться поведению Шляпса – все равно, как испытать шок того факта, что вода – мокрая, а огонь – горячий.

– Я имел в виду, что вы будете делать дальше с этим… этой жизнью.

Диафрагм хотел поскорее закончить со всем этим, поэтому выпалил:

– Да ничего. Хотите – забирайте, мне-то она зачем?

– Нет, спасибо, меня она будет отвлекать на работе, а я и так много отвлекался в последнее время. И пропустил половину рабочего дня, если не больше!

Оба посмотрели на Октаву Крокодилу.

– Ну, я как раз собиралась спросить, могу ли я взять это… эту жизнь.

– Всегда пожалуйста, – фыркнул Шляпс и, достав стеклянную колбочку, передал ее девушке.

– Жалеть-не давать-забирать! – возмутилось свечение.

– По-моему, я начинаю понимать ее… или его. Слишком хрипит для девочки, вам не кажется? – Октава спрятала пузырек в сумку.

– Очень рад, что вы понимаете ее, – буркнул люминограф. – А теперь, когда все самые важные проблемы решились, предлагаю разойтись. Увидимся – не знаю, когда, но скоро свадьба.

– Думаю, увидимся раньше, – отчеканил Глиццерин. – Еще нужно будет настроить все для представления…

– Ну, я там не буду нужен. Чему очень рад, – не стал кривить душой Шляпс.

– Да, логично, – кивнул пиротехник. – Я хочу сказать кое-что еще…

Диафрагм догадался.