Крокодиловы слезы (Алекс Райдер, #8)

Алекс не был голоден, но он заставил себя съесть еду. Ему понадобилась бы вся его энергия для того, что должно было произойти. Он попробовал полный рот страуса. Это было на удивление вкусно, немного похоже на говядину, но с более пикантным вкусом. Он просто должен был бы сделать все возможное, чтобы не представлять животное во время еды. Тем временем Маккейн наклонился и деловито сосал. Его собственная коричневая каша попала в рот с коротким чавкающим звуком.

“Я собираюсь рассказать вам немного о себе”, - продолжил Маккейн. “Это третий раз, когда мы с тобой сталкиваемся друг с другом, Алекс. Сегодня мы враги, а завтра, боюсь, у нас не будет времени на пустую болтовню. Но я цивилизованный человек. Ты ребенок. Сегодня вечером, под Волчьей Луной, мы можем вести себя так, как будто мы друзья. И я приветствую возможность рассказать свою историю. Я часто испытывал сильное искушение написать книгу ”.

“Ты мог бы устроить вечеринку по случаю запуска обратно в тюрьму”.

“Меня, конечно, арестовали бы, если бы я обнародовал то, что собираюсь вам сказать, но на это нет никаких шансов”.

Маккейн отложил соломинку и промокнул губы салфеткой. Его рот был искривлен не в ту сторону, как будто еда еще больше вытеснила его.

“Я начал свою жизнь ни с чего”, - сказал он. “Ты должен помнить это. У меня не было ни родителей, ни семьи, ни истории, ни друзей, ничего. Люди, которые воспитывали меня в восточном Лондоне, были по-своему достаточно добры. Но волновало ли их, кем или чем я был? Я был просто одним из многих сирот, которых они приютили. Они были благодетелями. Это был мой первый урок в жизни. Благодетелям нужны жертвы. Им нужны страдания. Иначе они не смогут творить добро.

“Я вырос в бедности. Я ходил в суровую школу, и с самого первого дня другие дети были очень жестоки ко мне. Я могу заверить вас, что это не очень хорошее начало в жизни, когда тебя называют в честь пакета замороженных продуктов. Надо мной издевались немилосердно. Мой цвет, конечно, был против меня. Если бы ты когда-либо был жертвой расизма, Алекс, ты бы знал, что это проникает в самое сердце того, кто ты есть. Это разрушает тебя.

“Вскоре я понял, что только одна вещь может обеспечить мне безопасность и отделить меня от стада. Только одна вещь могла бы изменить ситуацию. Деньги! Если бы я был богат, людям было бы все равно, откуда я родом. Они не стали бы дразнить или мучить меня. Они бы уважали меня. Так устроена современная жизнь, Алекс. Посмотрите на самодовольных поп-певцов или жирных, полуграмотных спортсменов. Люди поклоняются им. Почему?”

“Потому что они талантливы”.

“Потому что у них есть деньги!” Маккейн почти прокричал эти слова. Его голос эхом разнесся по поляне, и двое охранников повернулись к нему, проверяя, все ли в порядке. “Деньги - это бог двадцать первого века”, - продолжил он более спокойно. “Это разделяет нас и определяет нас. Но уже недостаточно иметь достаточно. У тебя должно быть более чем достаточно. Посмотрите на банкиров с их зарплатами, пенсиями, бонусами и дополнительными выплатами. Зачем иметь один дом, когда можно иметь десять? Зачем ждать в очереди, когда вы можете иметь свой собственный самолет? Примерно с тринадцати лет я понял, что это то, чего я хотел. И очень скоро это то, что у меня будет”.

Он забыл свою еду. Он все еще не попробовал вино, но держал его перед собой, восхищаясь глубоким цветом, балансируя бокалом на ладони, как будто боялся разбить его. И снова Алекс осознал силу этого человека. Он мог представить огромные мышцы, перекатывающиеся под шелковым костюмом.

“У меня было мало образования”, - продолжил Маккейн. “Другие дети в моем классе позаботились об этом. У меня не было перспектив. Однако я был силен и быстр на ногах. Я стал боксером, который видел не одного мальчика из рабочего класса, достигшего богатства и успеха. И какое-то время казалось, что то же самое может случиться и со мной. Я был известен как восходящая звезда. Я тренировался в тренажерном зале в Лаймхаусе и отдался ему с головой. Иногда я ходил туда по десять часов в день. Это было во многих отношениях самое счастливое время в моей жизни. Мне нравилось чувствовать, как мой кулак врезается в лицо противника. Я любил вид крови. И ощущение победы! Однажды я нокаутировал человека. На мгновение я подумал, что убил его. Это было поистине восхитительное ощущение.

“Но, как я уже объяснял вам, моей мечте пришел конец. Мой менеджер бросил меня. Пресса, которая когда-то заискивала передо мной, забыла меня. Я вернулся в Лондон без денег и без работы. Мне пришлось вернуться к своим приемным родителям, но они на самом деле не хотели меня. Я больше не был милым маленьким мальчиком, которому они могли бы с радостью помочь. Я был мужчиной. В их жизни не было места для меня.