Кролиководство

По ночам Анджела спала, прильнув к Банни, положив голову ей на плечо, как на подушку, а Банни смотрела на нее, и ее мир становился мягче. Вот как оно было, и не о чем тут спорить. Котенок, может, и не маленький ребенок, но любовь есть любовь. Банни любила эту кошку по-особенному, как она никогда не любила раньше, и кому об этом судить?

Каждый, кто разбирается в кошках, знает, какими они бывают в отношении еды: привередливыми, капризными, испорченными; кот скорее будет сидеть голодным, чем станет есть то, что он неожиданно и по непонятной причине посчитает помоями, непригодными даже для собаки. Анджела не была исключением. Ни с того ни с сего начинала воротить свой драгоценный розовый носик от «Стружки тунца», заставляя Банни лихорадочно открывать «Говяжьи кусочки в подливке», и иногда лишь в третьей-четвертой банке оказывалось то, что кошка соглашалась есть. Альби регулярно приносил в дом то филе копченого лосося, то курицу гриль; он мелко их нарезал и давал с руки по кусочку, как будто это не лосось или курятина, а виноград.

И так год за годом жила счастливейшая из семей: Альби, Банни и их вечная малышка Анджела.

Как и всегда по утрам, Банни сварила кофе в кофейнике и открыла банку «Тушеных морепродуктов», которые киска неизменно поедала с наибольшим удовольствием. По крайней мере, раньше поедала.

— Индийские кошки глотку перегрызут за «Тушеные морепродукты», — сказала Банни и открыла «Пир Ближнего Востока». Однако маленькой зануде не хотелось ни «Пира Ближнего Востока», ни утиного фарша; в тот вечер Анджела отказалась даже от курицы гриль, которую Альби принес из «Д’Агостино». На это он заметил:

— Не уверен, что курица в «Д’Агостино» всегда свежая.

Взял пальто из шкафа и отправился за курицей гриль в «Гристедс»[12].

Очевидно, что-то было не так и с курицей из «Гристедс». Возможно также (немыслимо, но вполне возможно), что Анджела подхватила какую-то из желудочных инфекций, которых полно вокруг. Не склонные рисковать, когда дело касалось их малышки, они посадили ее в переноску, которую, пока Альби ловил такси, Банни несла, держа не за лямку, а обхватив обеими руками и прижав к груди.

В ветеринарном центре, в то время как Анджелу обследовали, Банни сидела в приемной и машинально листала журнал «Кэт Фэнси», не читая и не обращая внимания на фотографии. Альби сказал:

— С ней все будет хорошо. Наверно, это какой-нибудь паразит. Расстройство пищеварения. Может, съела чего-нибудь.

— Я тоже так думаю, — ответила Банни. — Я вовсе не волнуюсь.

Однако Альби знал, что Банни волнуется, так же как она знала, что он не думает, будто причина в расстройстве пищеварения.

Сделать что-либо было невозможно. Ветеринар сказал:

— Мне очень жаль. Сейчас ей не больно, но через несколько дней будет.

И написал имя и номер ветеринара, работающего по вызовам.

— Дома ей будет комфортно и нестрашно, — добавил врач.

Дома Альби уложил Анджелу на две подушки возле батареи, потому что она принадлежала к тем кошкам, которые обожают тепло, бегала за солнечными зайчиками, зарывалась в одеяла и сворачивалась в клубок под лампой у Банни на столе. Всю ночь Банни сидела на полу рядом с Анджелой и охраняла ее.

— Я здесь, — шептала она. — Моя любимая пушистая малышка, не бойся. Я здесь. Я здесь.

Утром ветеринар, работающий по вызовам, положил тельце Анджелы в контейнер и унес.

В исступлении, не желая ни с кем делить свое горе, Альби собрал игрушки Анджелы: шуршащие шарики из фольги, «удочку-дразнилку», розовую мышку, наполненную кошачьей мятой, а также миску для еды, банку для воды, лоток, подушки возле батареи — и вынес их из дома; Банни лежала на постели и массировала себе грудь, как будто могла этим унять невыносимую душевную боль.

Кто знает, возможно, именно это стало первой костяшкой домино, за которой по цепочке попадали все остальные.

Получает ли она какую-нибудь помощь?

Возникает вопрос: «Получает ли Банни профессиональную помощь? Посещает ли она специалистов?»

Посещает ли она специалистов? Два психолога, шесть психиатров, один психофармаколог, итого девять специалистов-мозгоправов за уже больше чем половину ее жизни, и потому можно с уверенностью констатировать: «Ни черта ей это не помогло».

Когда Банни стукнуло шестнадцать, она сказала родителям, что хочет пойти к психиатру, но родители ответили «нет».

— Эти люди, — сказала ей мать, — винят во всем матерей. — Впоследствии данный эпизод вошел в канон, служивший пищей для размышлений Банниным психотерапевтам.