Кролиководство

Для того, кто находится в психбольнице, вставать со стула и посылать его ногой через всю комнату, словно футбольный мяч, — не самый мудрый поступок. Банни сжимает кулаки, ногтями впившись в ладони, и вгрызается зубами в язык, и ей кажется, будто они у нее мелкие и острые, как у рыбы. Безумие поглощается физической болью от причиненного самой себе вреда, и Банни не съезжает с катушек.

— Ну ладно. Меня зовут Кэролин. Рада с вами познакомиться.

Кэролин демонстрирует такой напор представителя некой Высшей силы, что это вызывает тревогу.

— А теперь давайте все вместе пройдемся по комнате и представимся Банни.

— Она нас уже знает, — говорит Чэз.

— Ну, может, не всех из вас.

Чэз категоричен:

— Она всех нас знает.

— Тогда ладно. — Кэролин слегка меняет позу, чтобы казаться выше на своем стуле. — Прежде чем мы продолжим то, на чем остановились в прошлый раз, может, у кого-нибудь есть какие-либо вопросы?

У Банни есть вопросы, целый ряд вопросов, и все они взаимосвязаны: почему многое здесь кажется таким странным? почему вместо еды подают помои? почему выбрана такая цветовая гамма? почему всё: стены, мебель, ковровые покрытия, шторы — таких цветов, что, будь это коробка цветных мелков, эти цвета назывались бы «апатичный», «безнадежный», «цвет кислого молока»? почему единственное яркое цветовое пятно — голубые носки у психов, да и то, когда им их выдают, подавляющая часть этих носков одинакового песочно-коричневого оттенка? если окружающие нас предметы так безумно депрессивны, как можем не быть депрессивными мы сами?

Однако вопрос «Может, у кого-нибудь есть какие-либо вопросы?» на самом деле вовсе не вопрос, а подводка в форме вопроса. «Тогда ладно. Отлично. Продолжим то, на чем мы остановились в прошлый раз. Эдвард рассказывал нам про своих детей и о том, как он собирается заново с ними познакомиться в позитивном ключе». Эдвард — один из тех трех мужчин, что сидели за столом вместе с Банни в ее первый вечер в больнице. Сейчас он кажется несколько настороженным, но не более того.

— Алише всего пять. Эрику три. — Эдвард как будто умоляет не подвергать его детей опасности, словно их держат в заложниках или типа того. — Он маленький ребенок. Они не видели меня почти три месяца. Трехлетний Эрик не помнит даже того, что произошло вчера, — голос его дрогнул, — он забудет, кто я такой. Алиша будет меня бояться. — Эдвард ссутуливается и обхватывает голову руками. Жанетт похлопывает его по спине, несмотря на то что для этого приходится его касаться. Кэролин либо не знает, что касания НЕ РАЗРЕШЕНЫ, либо слишком напугана, чтобы велеть Жанетт это прекратить. Плач Эдварда усиливается. Жанетт продолжает похлопывать его по спине, причем с Банниного места это выглядит так, будто Жанетт об него трется, хотя Эдвард, кажется, этого не замечает. Кэролин говорит ему, что его страхи безосновательны.

— Конечно же, ваш сын вас вспомнит. И ваша дочь будет так счастлива, что вы дома. Это будет чудесно, обещаю.

— Полегче, Кэролин, — вмешивается Чэз, — что за фигня. Вы не должны раздавать обещания, потому что кто его, на хрен, знает, что там произойдет.

Возможно, он говорит, исходя из своего полицейского опыта, а может, он всегда знал про опасность, таящуюся в завышенных ожиданиях и подорванном доверии.

— В данный момент, — говорит он Эдварду, — ты можешь только скрестить пальцы и надеяться на лучшее.

В отношении себя Чэз не питает надежд на лучшее, поскольку, когда он отсюда выберется, будет перебирать бумажки вплоть до выхода на пенсию.

Кэролин сверяется с планшетом, перелистывая страницы в поисках подсказки.

— Ну ладно, — говорит она, — поговорим о том, каким приятным делом мы в первую очередь займемся, когда вернемся домой. Чем-нибудь по-настоящему приятным. В качестве десерта.

Жанетт говорит, что первое, что она хочет сделать, — педикюр. На «Красоте и уходе за телом» педикюр не делают, хотя ногти на ногах стригут.

Эдвард вытирает глаза и говорит:

— Мои дети. Все, чего я хочу, это их обнять.

Полная девушка предвкушает встречу со своей игровой консолью.

Первое, что собирается сделать, вернувшись домой, Хауи, это пригласить Пэм в ресторан поужинать лобстерами.

— Пэм — моя подруга. Она спасла мне жизнь, — говорит он Кэролин, — если бы не она, меня бы здесь не было.