Кролиководство

В сестринской медсестра Кендалл и Антуан затеяли легкий флирт — еще один способ скоротать время. Антуан извлекает из кармана упаковку с мятными леденцами в форме спасательного круга «Лайф Сейверс», выколупывает тот, что сверху, закидывает его себе в рот и предлагает по леденцу медсестре Кендалл и Банни. Банни не нужен мятный спасательный круг. Она пришла в сестринскую за «Никоретте».

— Вы уже получали утром. — Медсестра Кендалл нормирует выдачу «Никоретте», словно никотин — это опиум.

— Да ладно тебе, имей сердце, — Антуан уговаривает медсестру Кендалл от имени Банни. — Выдай женщине эту чертову жвачку.

Поскольку сумасшедшим НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ дотрагиваться до чего-либо, имеющего хотя бы отдаленное отношение к лекарствам, даже до витаминов, медсестра Кендалл собственноручно снимает с жвачки обертку и кладет ее Банни на язык, словно облатку во время причастия.

— Могу я еще чем-нибудь помочь? — интересуется Антуан.

— Да, — говорит Банни, — вы не знаете, какая сейчас погода? На улице. Сейчас холодно?

— Еще как. Настоящий колотун.

— Пасмурно или видно солнце?

— Когда я попал сюда, было солнечно, — отвечает Антуан. — А теперь кто его знает. Довольно скоро все вернутся с прогулки, так что кто-нибудь из них вам лучше расскажет.

«Довольно скоро» оказывается всего двумя минутами, и вот уже коридор наполнен толпой сумасшедших, снимающих пальто и разбредающихся кто куда, в то время как соцработники, словно воспитатели в детском саду во время прогулки, пытаются поддерживать порядок. Групповая прогулка была прекращена раньше времени из-за Джоша, стрельнувшего сигарету у строительного рабочего. Джош не курит. Он стрельнул сигарету для Андреа, но всем плевать, зачем он это сделал. Это НЕ РАЗРЕШЕНО, и ничего тут не попишешь.

В комнате для досуга Андреа укрывает своим пальто ноги. Ее до сих пор бьет озноб, и Джош говорит:

— Извини.

— Извини? Забудь ты, что сказали эти говнюки. Ты нам всем одолжение сделал.

Андреа поворачивается к Банни и говорит:

— Ты, блин, не поверишь, какой там дубак.

Затем мастерски изображает одну из соцработниц, ту, которая от горшка два вершка, зато с грудями каждая размером с «фольксваген»:

— «Достаточно одной паршивой овцы. Одной паршивой овцы», — пародирует Андреа, и по виду Джоша можно подумать, что он сейчас рассмеется, а Банни осознает, что затаила дыхание в ожидании того, чего не произойдет.

Чувство неловкости

Во время приемов пищи за пациентами с расстройством пищевого поведения внимательно следят. Под бдительным оком санитарки им велят есть, и потом в течение двух часов после еды ни страдающие анорексией, ни страдающие булимией не могут пойти в туалет без сопровождения. Впрочем, накануне вечером Банни видела, как Нина прокралась в помещение для занятий «Декоративно-прикладным искусством» и блевала в мусорное ведро.

В этот раз Банни услышала Нину еще до того, как увидела. Ужасный вой в телефонную трубку, плач навзрыд, неблагозвучный, как грохот при столкновении автомобилей, — явление тем более удивительное, что исходит от этой доходяги со спичками вместо рук и ног. Усиливая чувство неловкости, Человек-трусы, словно третьеразрядный клоун с рупором, отгоняет ее от таксофона.

— Время закончилось, — показывает он на наручные часы, которых у него нет. — Время закончилось.

То, что Человек-трусы носит трусы поверх штанов, отнюдь не способствует уменьшению неприязни к нему со стороны Банни, но даже если бы он носил трусы, как их положено носить, то есть под штанами, Банни все равно бы испытывала к нему отвращение. Человек-трусы, телефонный Штази[43].

— Время закончилось, — Человек-трусы снова и снова стучит пальцами по воображаемым наручным часам, — время закончилось.

Время закончилось — для чего? Никто не ждет своей очереди поговорить по таксофону, и менее всего сам Человек-трусы. Он никому не звонит, и ему никто не звонит. При иных обстоятельствах Банни, возможно, почувствовала бы к нему сострадание, но обстоятельства таковы, каковы они есть: Человек-трусы беспрестанно донимает Нину требованием отойти от таксофона, пока она пускает пузыри из носа.

Кошки это любовь

Купленная Альби футболка — розового цвета; на ней — рельефное изображение голубоглазого котенка неизвестной породы.

— Выбор был невелик, — поясняет Альби. — И я не был уверен насчет размера, поэтому купил футболку побольше. Уж лучше, чтобы было великовато, правильно?

Из второй сумки Альби достает нераспечатанную упаковку с тремя блокнотами, фломастеры, открытку ко дню рождения с карикатурным изображением кошек, танцующих в кордебалете, и папиросную бумагу пурпурного цвета.

— Охрана конфисковала декоративную ленту и скотч, — рассказывает Альби.

— Скотч? — Банни задумывается. — Думаю, это потому, что иначе ты бы мог заклеить себе скотчем рот и нос и сам себя задушить.

— Нет, причина была в металлических зубцах на диспенсере для скотча, — говорит Альби, а Банни спрашивает:

— Диспенсер? Эта штука так называется?

— Да, именно так она и называется.

— Звучит как-то не слишком подходяще.