Кроме шуток

Остин вскочил со стула, инстинктивно желая сбежать от этого разговора. Но при упоминании Ривер-Вэлли его родители обменялись взглядами, от которых он застыл на месте. Было очевидно, что они не хотели затрагивать эту тему. Отец попытался отвести глаза, но мать продолжала смотреть на него в пронзительной тишине комнаты.

Что? – сказал Остин.

Этот пристальный взгляд матери.

Я не могу! – сказал отец скупым, скованным жестом. – Это нарушает этический кодекс.

Что такое? – спросил Остин вслух.

Отец, который как раз собирался придумать очередную отговорку, услышал его голос и замер. Он уронил руки на колени и посмотрел на мать Остина.

Твой отец переводил на совещании в окружном управлении. Ривер-Вэлли закрывают.

Что?

Он посмотрел на отца, который лишь слегка кивнул. Дедушка Уиллис тоже отодвинулся от стола и теперь рылся в ящике для мелочей в поисках зажигалки, как догадался Остин.

Закрывают? Навсегда?

Эта информация не должна разглашаться. НИКОМУ НЕ ГОВОРИ.

Мы не хотим сеять панику.

Вы правда думаете, что это удастся сохранить в тайне? – сказала бабушка Лорна.

Больше никто пока не знает. На совещании были только Фебруари и Фил.

Остин почувствовал, как ужин ворочается у него внутри, и подумал, что его сейчас вырвет, поэтому бросился по коридору в туалет и склонился над унитазом. Ничего не произошло, и его родители не пошли за ним. Он сбежал в свою комнату, но чувствовал себя запертым в клетке. Они вообще собирались ему рассказать или просто оставили бы это в качестве сюрприза на следующий учебный год? Что будет с его одноклассниками? И почему он всегда куда‐то засовывает эти гребаные кроссовки? Наконец он нашел их под своим столом и надел, подумывая метнуться в столовую, схватить Скай и сбежать вместе с ней, хотя умом он понимал, что это нелепо. Вместо этого он тихонько двинулся обратно по коридору – медленным и извилистым путем, избегая скрипучих половиц. Но отец все равно уже ждал его, загораживая входную дверь.

Ты куда?

На улицу.

Остин никогда не пропускал новогоднюю вечеринку и ждал, что встретит больше сопротивления или, по крайней мере, вынужден будет объяснять, куда именно он собрался, но отец не стал расспрашивать.

Я серьезно про Ривер-Вэлли. Это не должно никуда просочиться.

Тебе‐то какое дело?

Дело не во мне, не в тебе и не в Скай. Пусть директор расскажет всем в свое время. Не нам об этом говорить.

Как хочешь.

Остин попытался дотянуться через отца до дверной ручки, но отец не двигался с места.

О-к. ХОРОШО, – сказал он.

Отец отошел, и Остин открыл дверь. На пороге, держа в руке телефон, который озарял ее лицо голубоватым свечением, стояла Чарли.

Привет, – сказала она. – Я как раз тебе писала.

Остин только покачал головой и, взяв ее за руку, повел прочь от дома.

Свежий воздух и присутствие Чарли немного успокоили его взбунтовавшийся желудок. Он забыл дома куртку, но ветер утих, да и в любом случае было уже слишком поздно. Он указал на остановку ТУППО на противоположной стороне трассы, и они подождали, пока в череде фар не появится длинный промежуток, и рванули через дорогу.

С тобой все о-к? Что происходит?

Да, я просто… мне просто нужна пара минут, чтобы прийти в себя. Ничего?

Конечно, – сказала Чарли.

Появился автобус, и они сели в него. Остин видел, что водитель не в духе, как это свойственно тем, кому приходится работать в праздники (не то чтобы он их винил), поэтому он постарался побыстрее расплатиться и убраться с дороги. Но он случайно вставил свои купюры не той стороной, и водитель начал кричать, давая какие‐то указания, которые Остин с трудом разобрал бы по губам, даже если бы не был так растерян. Остин повернулся к Чарли, но она рылась в кошельке и пропустила первые слова водителя; она точно так же ничего не понимала, как и Остин.

Слышащие люди так быстро становились агрессивными, стоило хоть чуть‐чуть замешкаться с ответом, что иногда Остин говорил вслух то, что их сразу успокаивало, пусть даже получалось очень громко и невнятно. Слово “глухой”, к счастью, было несложным, и он указал на свое ухо и произнес его. Водитель покраснел, вернул Остину деньги и жестом предложил им с Чарли садиться.