Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы

Особисты сразу после прибытия на фронт 79-й бригады 27-й дивизии (самой любимой части Тухачевского) считали, что ее нужно удалить из района боевых действий. 14 марта начальник общей части ОО Охранфиграна Республики А. П. Николаев сообщал: «…полки 79 бригады 235 Невельский, 236 Оршанский, 237 Минский положительно и неудержимо разлагаются. Бригада бою неспособна. Примите решительные меры недопуску таких дивизий»[447]. По мнению чекистов, настроение в пути во многом изменилось из-за общения с местным населением. Выступление 79-й бригады было жестоко подавлено (см. ниже). После этого новые группы чекистов были посланы во все части 7-й армии. Особое внимание обращалось на артиллерию, в первую очередь на офицерский состав. 15 марта чекисты из Сестрорецка сообщали о настроениях в частях тяжелой артиллерии: «Что же касается комсостава ‹…›, то, за исключением коммунистов, можно подразделить на три категории: к первой категории принадлежат явные контрреволюционеры, которые открыто проявляют себя против Советской Власти, ко второй категории относятся лица, относящиеся отрицательно к Советской Власти, но не проявляющие себя открыто, вполне соответствующие своему назначению, как спецы, и к третьей категории принадлежат те лица, находящиеся вне политики и даже надежные в боевом отношении». В списке перечислено шесть командиров, но меры требуют принять только против двух: «Комбаты 1-й и 2-й батарей, 4-го гаубдива Баннер и Павлов как ненадежные элементы подлежат изъятию. Следует заметить, что лица, указанные в первой категории, незаменимы как спецы»[448]. Все-таки чекисты в 1921 г. были еще другие. Если признавали, что контрреволюционеры незаменимые специалисты, честно писали об этом и рекомендовали арестовать только выборочно. Пройдет несколько лет, и уже никого не будет интересовать, является ли подозреваемый заменяемым или незаменяемым специалистом, – арестовывать будут всех.

Особисты позволяли себе критиковать оперативные действия командования 7-й армии, требовать изменения тактики ведения боевых действий. Николаев писал: «Наступала группа 10 человек (видимо, 100. – Составитель), подойдя к батареям на 100 шагов, были обстреляны ураганным пулеметным, орудийным огнем. ‹…› Подобные наступления командованием объясняются необходимостью держать неприятеля в напряженном состоянии. Сообщаю командованию, что подобная тактика губительно отражается на частях, у которых складывается впечатление, что Кронштадт неприступный и его не взять. Выбывают из строя, частью деморализуются самые храбрые коммунары. Настаиваю на распоряжении отменить губительную тактику, в противном случае настроение частей осложняется»[449]. Нужно отдать должное чекистам – они были просто неистощимы в изобретении всевозможных провокаций с целью поднять настроение красноармейцев и вызвать у них ненависть к кронштадтским повстанцам. Некоторые их действия являлись настоящими театральными постановками. Вот спектакль, организованный уполномоченным Охранфинграна Шальновым для солдат 561-го полка: «…я, сговорившись с политруками 2-го батальона, который уже по подготовленной почве меня привел в казармы, занимаемые 2-м батальоном, под видом пойманного перебежчика из Кронштадта с целью того, чтобы вызвать ревностные взгляды красноармейцев по отношению к мятежникам в Кронштадте и не было массовых переходов в Кронштадт с целью найти там спасение наступающих малодушных красноармейцев, боясь тех ужасов, которые якобы наблюдаются в Кронштадте. Во время допросов меня, как перебежчика из Кронштадта Комиссаром 2-го батальона в это время окружавшая масса красноармейцев с нетерпеливостью, „наперебой“, пыталась задавать мне вопросы о положении в Кронштадте, на которые я отвечал только с худшей стороны, дабы разжечь ненависть к мятежникам и отнять желание у мечтающих о добровольном переходе в Кронштадт, после чего был под конвоем отправлен в Штаб полка»[450]. Это была не единственная театрализованная провокация, устроенная чекистами. Спектакли с переодеванием им понравились. Обычно действовали значительно проще, чем Шальнов. Коммунисты и особисты переодевались в офицерскую форму, прикрепляли настоящие погоны и аксельбанты и переодетых показывали частям, говоря: «Этот золотопогонник из Кронштадта попал в плен. Вот против кого вы идете сражаться!» Иногда наряжались в финскую военную форму и опять устраивали спектакли, показывая якобы финских солдат и офицеров.