Кропаль. Роман

– А вот так вот, – Ванька сел рядом и хлопнул ее рукой по коленке, – Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

И засмеялся.

– Подожди, но там же в сумке все было, там же банка…

– Ну. Разбитая банка с вареньем и все. Ни шиша. Сперли. Матвей поди, рожа еврейская. Стал бы меня еврей нахаляву поить…

– Да какой он еврей, у него волосы белые!

Помолчали.

– Да и хрен с ним. Главное, выпустили, – добавила Даша.

– Ну, – Ванька прижал ее к себе.

После перекура Рыжий заснул так крепко, что можно было и не волноваться, но Матвей решил перестраховаться. На ужин он угостил всех в купе кока-колой, в которую замешал изрядную порцию снотворного. Сладкая газировка у него была всегда. В детстве мама внушила ему, что несколько глотков способны предотвратить приступ эпилепсии, и ему реально помогало. Потом врачи сказали, что это бред собачий – максимум скачок сахара в крови, как следствие – повышение давления, что, как раз, должно приступ усилить. Но врачи много чего говорили неправильного – например, про то, что мороженое нельзя после удаления аденоидов.

В любом случае, сейчас газировка помогала только отсрочить приступ минут на десять. Но этого обычно хватало – лекарство успевало подействовать или удавалось покурить травки, если приступ настигал в безопасном месте. За прошлый год Матвея накрыло только однажды. Но так позорно, что приходя в себя, он первым делом подумал о том, что лучше б сдох. Реально.

Это случилось в начале января, в редакции городской газеты, где Матвей уже полгода работал курьером. В редакцию его устроила бабушка, через какую-то свою ученицу, которая то ли замуж вышла за редактора, то ли сама там работала.

Матвею в редакции нравилось, он приходил к обеду, как главный, дожидался его, пил чай, забирал корреспонденцию, прогуливался по центру – разносил, потом снова пил чай с корректором и верстальщиком, и шел домой. Его ценили за исполнительность, ответственность и за бабушкин вишневый компот, который он таскал в редакцию трехлитровыми банками. Бабушка радовалась его успехам, а когда Матвей жаловался на низкую зарплату, она совала ему в карман мелкую купюру и говорила:

– Ничего, Матюша, всем сначала побегать приходится, повысят потом. Главное, трудись, как следует.

После праздников его и вправду собирались повысить до менеджера по работе с клиентами – нужно было вежливо отвечать на звонки и принимать платные объявления. Даже зарплату с главным уже обсудили. Прошлый менеджер поддавал, а с перепою хамил. Его надо было убрать.

Матвей уже предвкушал собственный кабинетик, и пошучивал, что все теперь будут заседать у него, но тучный верстальщик отвечал, что в его будку не поместится, и они смеялись, а сухопарый корректор неодобрительно качал головой. Он тоже пил бабушкин компот, но всегда из маленькой кофейной чашечки, крохотными глотками и запивая крепким черным чаем. Верстальщик щедро мазал батон сгущенкой и наливал компот в большую пивную кружку. Корректор закатывал глаза, глядя на это, а верстальщик хохотал и предлагал ему батона.

У Матвея это была первая нормальная работа, и все эти люди очень ему нравились. Нравилось, как корректор, вычитывая гранки, фыркает и бубнит себе под нос:

– Ну кто так пишет? Вообщем! Господи-ты-боже-мой… Вообщем! Сил на вас нет!

А верстальщик весь день играет в компьютерную игру, иногда отрываясь на верстку платных объявлений, ждет номер, жалуется, что вот все уже домой, а ему еще верстать и верстать, но на самом деле он залихватски распихивает все материалы по полосам, и уходит всего лишь минут на 20 позже.

Матвей представлял себе, как «делает карьеру» – смеется с ними изо дня в день и постепенно растет в должности. Непременно до главного. Что-то в них было другое, во всей этой редакции, что-то особенное, умное, чего не было в его друзьях. Оно было в бабушке и частично в маме. Мама, правда, высшего образования не имела, но все же работала продавцом в книжном. В канцелярском отделе.

Матвей после школы окончил шарагу, во время учебы барыжил вместе с Кугой – перепродавал краденые сотовые, ноутбуки, иногда наркоту, но это удавалось редко. Временами менты падали на хвост кому-нибудь из местных барыг, принимались пасти, и тогда барыга находил «чистенького», типа Куги или Матвея. Иногда, конечно, устав от хвоста или спалившись, барыга подставлял «чистенького», но Матвею пока везло. После наркоторговли у них с Кугой появлялись свободные деньги. Тогда они мотались в столицу – скупали на вокзале технику за бесценок, желательно у цыган, а потом отвозили в родной городишко и продавали.