Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви

«Мне не принципиально, оно уже стало достаточно привычным. Но изначально резало слух: „сникерхед“, странная какая-то история. Сейчас все привыкли. Я бы не привязывался к термину, потому что по большому счету, как ни называй, эффект от этого никак не поменяется» (Владимир 2rude4u).

«Я все-таки больше сторонник русского языка, мне не нравятся эти американизмы. Режет слух. Если я общаюсь с иностранцем, чтобы понимать друг друга, буду говорить на его языке. Если общаюсь с ребятами из России, давайте говорить по-русски. Это у москвичей есть такое, они любят выпендриваться. Особенно те, кто работает в этой сфере, они любят впитывать слова от иностранцев, которые приезжают к ним из глобальных офисов. Поэтому у них не старт продаж, а запуск, потому что в Америке говорят „ланч“. Поэтому со своими я коллекционер, я не сникерхед. С иностранцами я — сникерхед, я не буду им говорить „I’m collecting shoes“[255]. Скажу I’m sneakerhead. Собеседник мне: „Ок, я тебя понял“» (Валера Good Foot).

«Оно (определение) пришло к нам оттуда. Ну есть и есть. Я вообще не очень люблю заимствования. Я лучше напишу не „сникерхеды“, а „любители кроссовок“. Не использую слово „сникеры“ вместо „кроссовки“. Но мы же в России живем. Я пытаюсь это фильтровать, стараюсь максимально по-русски писать и выражаться, но все подхватили эти заимствованные словечки» (Коллекционер Ф.).

В качестве альтернативы «сникерхедам» Дмитрий Егоров предложил термин «кедоголовые»: «Я не очень люблю англицизмы, честно скажу. Как человек немного старорежимный, я удивлялся, когда звонил человеку, а мне отвечали: он не может подойти, он на митинге. В смысле, на встрече. А можно подумать: о, какая политически активная компания! Все эти „факапы“, „дедлайны“ мне не очень нравятся. Потом, само по себе слово „сникерхед“ оно какое-то немножко корявое. Так же как выражение „О, клевые сникерсы“. Мне показалось, что „кроссовкоголовые“ — тоже какое-то слово не очень. А „кедоголовые“ как-то ложится на язык, оно мне понравилось, я начал его активно использовать. И смотрю, народ тоже иногда его употребляет».

Однако «кедоголовые» тоже не стало общепринятым определением в российском сообществе. Как представляется, одной из причин может быть сохраняющееся у людей принципиально разное отношение к «кедам» и «кроссовкам», идущее из истории советского потребления и до сих пор до конца не изжитое.

Вопрос языковой локализации в российской кроссовочной культуре является обширной и непростой темой, его можно рассматривать в контексте общих проблем вырабатывания языка разговора об одежде в новой России, с которой также пришлось столкнуться, в частности, глянцевым журналам и исследователям моды. Наряду с манифестируемым некоторыми участниками кроссовочной культуры желанием русифицировать терминологию существует устоявшаяся традиция давать нишевым магазинам иностранные названия: BNWT (аббревиатура от «Brand new with tags»), Brandshop, Sneakerhead, FOTT и т. д. В сленге сообщества также велико количество заимствований: очевидно, во многих ситуациях разговорному языку удобнее и проще инкорпорировать иностранное слово, чем изобретать его аналог в русском языке или пользоваться более тяжеловесной описательной конструкцией.

Дмитрий Егоров указывает на этот момент, опираясь на собственный редакторский опыт изобретения языка и способов разговаривать о кроссовках по-русски: «С другой стороны, „пэк“[256] (от англ. pack) более-менее прижилось. Я долго думал, как его заменить? Набор? Не уверен. Набор шоколадных конфет может быть, а вот набор кроссовок? Как-то не легло. Поэтому слово „пэк“ я позволил себе оставить. Есть термины, которые приживаются, и те, которые нет. Каждый реально говорит, как он хочет. Скажем так, если человек мне говорит „сникерхеды“, я не буду его поправлять: нет-нет, „кедоголовые“. Потому что это глупо. Мне нравится так, я говорю так. Нас в институте учили: коммуникация состоялась — хорошо. Не состоялась — зачета нет. Если коммуникация состоялась и мы смогли донести смысл слов, которые произносили, друг до друга, то зачем кого-то переубеждать?»

Большое количество неизбежных заимствований может становиться для самих членов сообщества темой ироничной рефлексии. Например, версия «Монополии», сделанная к десятилетию московского нишевого магазина Sneakerhead, включала такие поля, как странный англо-русский термин «рарный айтем» (от rare item — редкий предмет) и другие почти пародийные примеры сникерхедского сленга.

Локальные медиа

Примером локализации практик, на которую существует запрос внутри сообщества кроссовочной культуры, можно считать создание собственных нишевых медиа, которые удовлетворяли бы специфическую фандомную потребность в информации. Коллекционер Андрей Саблин точно сформулировал ее суть, отметив, что «хотелось бы даже не больше журналов, а больше информации. Хочется то, чего ты еще не знаешь, такую „скрытую“ информацию».