Кровь бедняка. Толкование общих мест. Душа Наполеона

Мне не выпало счастья участвовать в похоронах по первому разряду. Какое зрелище я упустил! Длинные траурные вуали, охапки цветов, вопли отчаяния и рыдания, возможно, надгробные речи. К сожалению, здесь нет часовни. Немного музыки, к примеру траурный марш Бетховена, несомненно, напомнили бы о жалких созданиях, созданных по образу Божьему, отнесенных на свалку Общественного Призрения и втоптанных в землю пьяными могильщиками.

«Всякий ящик с мертвым животным, — гласит пункт пятый устава, — должен быть открыт для проверки при входе на кладбище».

Это мудрое предписание предусмотрено на тот случай, если какая–нибудь богатая шлюха вздумает похоронить здесь своего папашу.

Заключение

Ни одна йота или черта…

Евангелие от Матфея

Ваша книга, — сказал мне один несчастный, — меркнет перед действительностью.

Мне это известно. Зло нашего мира идет от падшего ангела и невыразимо на человеческом языке. Сначала ослушание, потом братоубийство. Вот краткий конспект истории. Но кому известна мера этого зла? Если даже предположить, что какой–нибудь великий человек, Моисей или Иезекииль, мог провидеть непостижимое чудо человеческой свободы, поправшей волю Божью, у него не достало бы средств, чтобы рассказать об этой трагедии.

Одно лишь чудовище жадности приводит в замешательство. Апостол, специально посланный для просвещения язычников, сказал, что любостяжание есть идолослужение [57]. Святой Дух, глаголавший его устами, оставил нас на краю бездны, куда не может сойти никто из смертных. Любостяжание, убивающее бедных, необъяснимо, как и идолослужение. Ибо идолослужение, как я когда–то говорил в другом месте, подменяет мир невидимый миром видимым, что, безусловно, ужаснейшее и непостижимое посягательство.

Конечно, современный стяжатель, домовладелец, торговец или фабрикант, не поклоняется мешкам золота или пачкам банкнот в какой–нибудь часовенке на маленьком алтаре. Он не преклоняет колен перед кровью и плотью бедных и не обращает к злату молитв и песнопений в благовонном дыму кадил. Но он провозглашает, что деньги — единственное благо, и предается им всей душой. Это культ искренний, нелицемерный, не ведающий усталости и отречения. Если он со своей низменной душой и речью объявляет, что любит деньги ради наслаждений, которые они доставляют, он лжет или ужасно обманывается. В тот самый миг, когда он это изрекает, он опровергает себя каждым своим поступком, трудами и мучениями, добровольно обрекая себя на них ради приобретения или охранения денег — зримой крови Христовой, текущей в его жилах.

Он далек от того, чтобы любить их за те наслаждения, в которых себе отказывает, он поклоняется им в духе и истине, как святые поклоняются Богу, вменившему им в обязанность покаяние и увенчавшему их мученичеством. Он поклоняется им за тех, кто им не служит, страдает вместо тех, кто не хочет страдать за деньги. Сребролюбцы — мистики! Все их усилия направлены к тому, чтобы угодить невидимому Богу, чье подобие, вещественное и доставшееся им так нелегко, обрекает их на муки и бесчестье.

Говорят, что переводной и простой векселя придуманы евреями в Средние века, но их происхождение значительно более древнее — они восходят к долговой «расписке» Товита [58] и вдвойне мучительны для скупца, который терзается тем, что не может оплатить их в срок или же, заплатив, вынужден будет расстаться со своими деньгами. Во втором случае наш святоша отказывается от Бога во имя Бога и совершает этот тактический ход по совету духовных надзирателей.

Да, нужно признать, со своим замыслом я не справился. Зло сребролюбия совершенно необъяснимо, и человек перед ним бессилен. Все, что тут можно сделать, — умножить проклятие Каина, обратив на его голову кровь брата. И богатому, если вдруг дьявол вернет ему душу, остается только одно — отказаться от богатства. Ибо евангельское обетование должно исполниться, и тогда будет установлено Царство Бедняка. Именно о нем и ни о чем другом мы просим в молитве Господней: «Adveniat regnum Tuum!» («Да приидет Царствие Твое!») «Молитесь же так», — сказал Господь. «Продавайте имения ваши и давайте милостыню» — заповедь недвусмысленная и неупразднимая, и лишь христианское малодушие находит её чрезмерной и кощунственно пытается вычеркнуть, прибегая к низкому и иезуитскому различению между предписанием и советом, и эта подмена вот уже триста лет бесстыдно извращает Евангелие. Сколько споров велось о пресловутой йоте из Нагорной проповеди! Но что за йота не прейдет из закона, доколе не прейдет небо и земля, пока не исполнится все? На этот вопрос ответил бы и младенец.

Речь идет именно о Царстве Бедных, царстве тех, кто добровольно избрал и возлюбил бедность. Все прочее — суета. ложь, идолопоклонство и мерзость.

И пусть отступники и кретины сколько угодно обвиняют меня в бунтарстве или анархизме! Я предвидел и даже желал этой несравненной чести — восстановить против себя всех зажравшихся, превозносящихся чревом и низких душой. Буря ненависти и гнева не в силах заглушить душераздирающего стона: