Кровь фоморов

В общем, попытка изоляции давалась семейству Дэ Данаан с огромным трудом: посетителей в Карн Гвилатир бывало более, чем достаточно. Кроме бывшего рок-идола Джима Моррисона (ныне подменыша Шима О’Мориана, как, на свой манер, прозвали короля-ящера обитатели волшебного мира), любителя легкомысленных развлечений никса Нёлди, хвостатой проказницы и, вместе с тем, старательной домохозяйки хульдры Сигроны, то и дело норовившей попотчевать чету своей поистине чудесной выпечкой и парным молоком, и преданного вервольфа-телохранителя Гварна с неизменной свежей крольчатиной, к ним время от времени захаживал беспечный пьянчуга агишки, самоотверженно бравшийся покатать на своей лошадиной спине юного короля, тихий и скромный морской житель шелки с обожженным лицом и тюленьей шкурой на плечах, вертлявая зеленоокая ручейная дева корриган, в открытую обхаживавшая Киэнна, две темнокожих родственницы эльфов – фэрришинки, являвшиеся примерно за той же надобностью и – крайне редко и исключительно с официальными визитами – сам рыжий магистр Ойстэ. Однако случались порой и визитеры несколько иного толка...

Киэнн спешился и потрепал серебристую гриву ослепительно-белоснежного единорога. Маленькая хрупкая фоморка с увесистой корзиной золотисто-алых яблок в руках замерла на пороге сидха, с изумлением глядя на диковинного зверя.

– Где ты его достал?

Полуэльф отобрал у любимой ее ношу и нежно пробежал пальцами по волосам:

– Этт, ты меня убиваешь! – он взглянул на нее, как на маленькую девочку. – Единорогов не бывает. Это существа, сотворенные магией.

Он небрежно щелкнул пальцами, и великолепный скакун растаял в воздухе.

– Между прочим, идеальное средство передвижения: не жрет, не гадит, не загрязняет окружающую среду. Единственная неприятность: если быть не слишком внимательным и пропустить момент, когда он начнет развоплощаться – можно запросто сломать себе шею.

– Ну, ты меня порадовал, – с упреком зыркнула на него она.

– Да ладно, я ж все-таки не совсем дегенерат.

Этта еще раз, с сожалением, взглянула туда, где лишь пару мгновений назад красовался мистический символ целомудрия, и как можно непринужденнее шепнула Киэнну:

– Кстати, у тебя посетитель.

Подменыш резко напрягся и внимательно посмотрел на нее:

– Ты это сказала таким тоном, будто ничего хорошего этот визит не предвещает.

Этта скорчила возмущенную физиономию:

– Да что ж вы за существа такие! – Ни тебя, ни сына твоего даже и обмануть не выходит!

– Ну, его точно не советую...

(Малец отчаянно раздражался на непреодолимую тягу Киэнна к хроническому вранью и все же приучил родителя в своем присутствии контролировать этот аспект своей натуры).

Гость сидел в дальнем углу за столиком и самозабвенно глушил хозяйский эль. Цверг. Невысокий, коренастый, темно-серая морщинистая кожа, всклоченная рыжая борода – ни дать ни взять, типичный фэнтэзийный гном. Полагающаяся по рангу секира стояла чуть поодаль у стены. Один из трех десятков отчаянных, геройствовавших в тронном зале Бельскернира. «Он сюда явно не пивка хлебнуть пришел, у меня тут, вроде, не таверна».

Киэнн притянул к столу ажурное эльфийское кресло, показавшееся ему еще достаточно пригодным для употребления, и блаженно вытянул ноги. (Несмотря на горячие уверения, настоящей мебелью подменыш так и не обзавелся – вся обстановка в его доме продолжала оставаться иллюзорной. Время от времени рассвирепевшая Эйтлинн устраивала ему головомойку после очередного падения с исчезнувшей кровати, Киэнн клятвенно обещал исправиться, но... все оставалось по-прежнему. Что же касается юного Ллевелиса, то его подобный образ жизни вполне устраивал, поскольку о другом он попросту не знал). Полуэльф плеснул себе эля в предусмотрительно оставленный заботливой Эттой бокал (который был ничуть не меньшей иллюзией, чем стол, а потому в случае исчезновения второго – первому ровным счетом ничего не грозило) и приветствовал цверга традиционным:

– Долгие лета подземным кланам!

– И тебе здравия, Дэ Данаан, – проворчал тот в ответ.

– Чем обязан?

Цверги – народ тяжелый, так что Киэнн был настроен на исключительную любезность. Однако, как только повествование пришедшего началось – корабль под названием «Благие намеренья» начало кренить и бросать на волнах растущего раздражения. – К Киэнну пришли с жалобой. Или даже скорей с прошением.

Как оказалось, внутри самих кланов не так давно разразилась очередная междоусобица (цверги, как никто другой в Маг Мэлле, страдали отчаянной жадностью и неутолимой тягой к накопительству чего бы то ни было), воспользовавшись которой, вооруженный отряд ётунов разграбил два или три продовольственных каравана, направлявшихся с поверхности под землю. Впрочем, откуда доставлялась оная провизия – цверг старательно умалчивал, а в средствах они сами никогда особо избирательными не были. Совладать с нападавшими великанами карликам не удалось, и потому теперь они были до глубины души оскорблены, обижены и раздосадованы. Окончательный текст претензии хмурым нетрезвым бородачом сформулирован так и не был, однако навязчиво повис в напряженном воздухе.