Кровь фоморов

Ах вот как! Признать откровенно, он уже давно и неоднократно намекал ей, что она ему ровным счетом ничего не должна и он не предъявляет на нее никаких прав собственности, но в открытую этот вопрос ранее не поднимался и Этта упрямо давала от ворот поворот и симпатичному настойчивому уриску, живущему по соседству, и частому визитеру Нёлди, не раз услужливо предлагавшему скрасить ее одиночество в отсутствие в очередной раз невесть куда запропастившегося мужа, и головокружительной Сиг, интерес и симпатия, которой быстро перешли хрупкую грань дружбы и верноподданичества. Однако прямо сейчас скорее складывалось впечатление, что бесцеремонный и весьма нечистый на руку полуэльф собирается откупиться ее телом от очередного греха собственного прошлого. Что Этта и не преминула ему сообщить.

Киэнн выразительно оскорбился:

– Кишки боггарта! Ты рехнулась? – Ты не моя вещь и я не могу тебя кому-либо дарить или продавать! Равно как и безраздельно владеть тобой – это унизительно, Этт, унизительно! Извини, но я никогда не мог понять, по какой причине паталогическое стремление беспрестанно ущемлять чью-либо свободу и, по сути, вытирать ноги о его чувство собственного достоинства считается легализированным правом «любящих» и неоспоримым свидетельством любви!

Он немного остыл и на секунду задумался:

– Хотя, конечно, тот, о ком мы говорим, как раз вполне может расценить это как откупную с моей стороны... Он ведь все-таки человек...

Решительно отмахнулся:

– Забудь! Я просто думал, что тебе может быть интересно.

Фоморка неуверенно изучала его взглядом исподлобья:

– Переспать с живой легендой рок-музыки? Кумиром поколения хиппи? Королем ящериц? – она вызывающе откинула назад голову: – Да, мне интересно!

***

Угольно-черный дрозд, отправленный на поиски «подменыша, который оборачивается ящером», вернулся с ответным посланием, и Этта отбыла на встречу. Вернулась она четверо суток спустя, смущенная, но довольная.

– Он согласен на переговоры. Однако прежде требует поединка.

Киэнн болезненно поморщился:

– Дуэль магов. – Я проиграю.

– Твой «оптимизм» меня всегда безмерно радовал! – осуждающе качнула головой она. – В любом случае, это не поединок насмерть.

Он мрачно кивнул:

– Угу, дуэль магов может быть и вовсе бескровной. Это даже не столько поединок, сколько состязание в искусстве трансформации. В котором я – полный профан.

Этта несколько недоуменно посмотрела на него:

– Ну и чем это чревато? Кроме ущемленного самолюбия?

Киэнн осклабился:

– Проигравший на год становится пленником обличья, которое выбрал для себя последним. – Кем ты меня предпочитаешь?

– Ну и по какому принципу определяется победитель? – фоморка уже не скрывала растущего раздражения. – Кому громче зрители хлопают?

Подменыш сделал страдальческое лицо школьного учителя, взирающего на беспросветного двоечника:

– Ты чего, сказок, что ли, не читала? – Противники меняют облик, принимая форму любых существующих или вымышленных тварей, стремясь при этом уничтожить друг друга: не важно, физически или морально. Унизить, заклеймить, изуродовать… Тупо покрыть, в конце концов. И, в идеале, при этом еще и оплодотворить. В какой-нибудь звериной форме это проще простого. И пускай потом рожает три десятка слепых крольчат в свое удовольтвие. Надо сказать, весьма любопытная разновидность поединка. Не удивлюсь, если он выбрал именно этот вариант. – Он, случаем, не произносил имени Матонви?

Этта нервно прикусила губу. Старую валлийскую легенду о могучем короле-волшебнике по имени Мат ап Матонви она превосходно знала. Как и судьбу его беспутных племянников, три года, в наказание за совершенный проступок, носивших звериные шкуры. «А теперь тот из вас, кто был свиньей, станет волком, а тот, кто был кабаном станет волчицей. Идите и живите вместе, а через год возвращайтесь ко мне с потомством». – Какая же она дура, могла бы сразу догадаться! Киэнн прочитал ответ по ее глазам:

– Ну, так я и думал.

– Откажись, – робко предложила она.

Полуэльф обреченно качнул головой:

– Отказ считается автоматическим проигрышем и тогда он сам волен выбрать тело, в которое пожелает меня упаковать.

Он решительно откинул пряди волос, упавшие на лицо:

– Я буду сражаться. Этот парень хочет меня поиметь – посмотрим, как это ему удастся!

***

Серебристо-серая химера реки злобно щетинила шерсть на загривке и кусала ноги предрассветным холодом. Киэнн привычно отпустил летучую птицу-ладью и вышел на берег. Противник уже поджидал его невдалеке, ленивым взглядом оценивая каждое движение прибывшего.

– Условия стандартные?

– Угу, – небрежно кивнул белый шаман. – Почему нет?

Бывший властитель Маг Мэлла пронзительно уставился на давнего знакомого:

– Ты же меня убить хотел. И помочиться на мою могилу. – Почему «матонви»?

Лицо мертвого индейца осталось непроницаемым, и лишь в краешках губ мелькнула наглая улыбка:

– Забавно.

– Ну, забавляйся...