Кровь и Клятва

Тем временем, Тайлос отпускает меня, убирает с лица мокрые волосы и широко улыбается:

— Что и требовалось доказать.

До меня доходит не сразу, но доходит:

— Ты не собирался меня целовать.

Улыбка становятся другой, таинственной что ли, а тёмные глаза вспыхивают огнём:

— Теперь, если соберусь — предупреждать не стану.

По телу проходит волна дрожи, я отворачиваюсь и злюсь на себя за вспыхнувшее вновь смущение. Иду вон из воды.

Начиная с этого дня Тайлос берётся тренировать меня на каждой остановке на пути к Королевскому лесу. За что я чувствую к нему благодарность. Которая, разумеется, идёт после дикой усталости, злобы, когда не выходит, и моего привычного нежелания учиться.

В эти дни я чаще обычного думаю о маме. О том, как меня тренировала она. И, конечно же, злюсь от понимания, что теперь этим занимается её убийца.

Впрочем, я всё равно стараюсь. Как могу. А Тайлос старается не обращать особого внимания на перепады моего настроения. Словно понимает больше того, что понимаю я.

Бывают моменты, когда я искренне восхищаюсь его проницательности, спокойствию и терпению. И в тайне от него, и от себя, кажется, тоже, наслаждаюсь его компанией и чувством юмора.

Что не может не беспокоить, к слову.

В общем, наступает шестой день путешествия, после деревни, когда мы добираемся до невысоких гор, сразу за которыми нас ждёт Лес Королей. За плечами у нас остались бесконечные холмы и поля, придорожная таверна, где мы смогли отдохнуть с удобством, и пара деревушек, оставленных нами без внимания.

Я снова не в духе, потому что утром Тайлос заметил, что я стараюсь недостаточно сильно, а я попросту не могла сосредоточиться на стихиях, когда он держал мои руки в своих и прижимался твёрдой грудью к моей спине. К тому же меня жутко волновало его горячее дыхание, которое пробиралось в мои волосы и вызывало мурашки по коже.

Как продолжало это делать и сейчас.

Поэтому я с огромным удовольствием спрыгиваю с лошади — у нас не выйдет пройти по узкому каменистому тоннелю верхом. И едва не падаю носом в землю, конечно же. Разумеется, наблюдательный и ловкий Тайлос успевает поймать меня за шкирку и поставить ровно.

— Эания, — привычно вздыхает он.

— Хватит обращаться со мной, как с ребёнком! — смотрю я на него снизу.

— Сначала прекрати вести себя, как ребёнок.

Я сердито поджимаю губы. Потому что он прав. Я и сама от себя не в восторге. Вот только сделать с собой ничего не могу. Или не хочу?..

В итоге, я разворачиваюсь и шагаю вперёд. К тоннелю.

Здесь не так светло, как хотелось бы, потому приходится замедлится, чтобы не переломать себе ноги, забираясь вверх по неровной поверхности. Недовольство собою продолжает занимать мысли. Нужно взять себя в руки. Снова стать серьёзной и бесстрашной проводницей, которая ничего не боится. Даже собственных чувств к убийце своей матери.

Да, я что-то чувствую к Тайлосу, Магу Крови… Что-то, чему плевать на такие мелочи, как разные расы, война и личные счёты.

Я слышу, как Тайлос с Бродягой меня нагоняют, и вижу, что тоннель впереди расширяется. Из проёма льётся солнечный свет. Он освещает особенно крутое место. Надеюсь, Бродяга с ним справится.

Я с усилием преодолеваю неровные камни и выхожу на округлое и более или менее ровное плато. Прохожу глубже, чтобы не мешать Тайлосу и его коню и разворачиваюсь к ним — посмотреть, как они справятся и при необходимости помочь.

Боковым зрением я замечаю, как шевелится один из серых камней у небольшого и круглого отверстия в горной стене. Хмурюсь. Тайлос уже вышел на плато и теперь тянет Бродягу за узды, чтобы тот не соскользнул на камнях. Конь ржёт. Камень снова шевелится.

Я разворачиваюсь к нему. Под ботинками хрустят камни.

Что-то резко и стремительно вырывается из-под камня и летит прямиком в меня. Я успеваю уклониться, и острый шип врезается мне в плечо. В голове взрывается дикая боль. Меня отбрасывает к стене и пригвождает к ней же. Сверху осыпаются камешки.

— Ния!

Не представляю, как я смогла сдержать крик боли. Но теперь второй острый шип летит к Тайлосу.

— Пригнись! И замри!

Грув больше не скрывается: встал на дыбы, из каменистого тела торчат десятки острых шипов. Он умеет отращивать их мгновенно, потому что они — его главный инструмент и способ защиты. Шипы часто ломаются о твёрдые камни, когда грув вырывает себе дорогу в горной местности — среда его обитания.

Видимо, он случайно попал в этот просвет и не успел зарыться в камни до нашего появления.

А ещё у них нет глаз, но зато имеется очень острый слух.

Третий шип летит в мою сторону, посте моего крика, но я успеваю сбить его потоком воздуха.

Проверяю всё ли в порядке с Тайлосом и вижу, как он тянется за кинжалом. Мне не хочется, чтобы он себя ранил после того, как долго обходился без магии. После того, как не хотел ею пользоваться. Я же не слепая. Видела, как ему не приятна мысль о шрамах на ладонях.

— Не надо, Тай! — шиплю я. — Я сама справлюсь!

Я успеваю заметить в тёмных глазах неподдельное волнение перед тем, как очередной шип устремляется ко мне.