Кровь и лунный свет

– Вот именно. – Симон кивает. – Он упивается своим превосходством.

И все же Ламберт всегда ведет себя скромно и неуверенно, в отличие от его высокомерного брата. Я качаю головой и продолжаю расхаживать по комнате:

– Мне все еще кажется, что все указывает на Удэна.

В глазах Симона читается сомнение:

– Удэн любит плескаться в сточной канаве. И не отрицает этого. У него нет иллюзий на свой счет.

– А что изменилось? – спрашиваю я. – Почему убийца переключился на сестер Света и работников святилища, подставил архитектора и тебя?

– Потому что все это кое-чем объединено. – Симон дожидается, когда я остановлюсь и посмотрю ему в глаза, а затем продолжает: – Тобой.

– Мной?

Симон поднимает руку, прося придержать свои возражения:

– Это не означает, что его цель – именно ты. Перед моей поездкой в Мезанус он оставил мне записку, насмехаясь надо мной, как бы говоря, что для него это игра, в которой он планирует победить. А после убийства Николь понял: самый лучший способ причинить мне побольше боли – причинить боль тебе. – Симон замолкает и сглатывает. – Ему даже удалось настроить меня против тебя.

– А потом он напал на меня, – шепчу я.

– Да. – Симон вздрагивает.

Но почему убийца меня не добил? Возможно, посчитал, что я умру и так. А сам нанес сокрушительный удар по своему врагу: убил Жулиану и свалил вину на Симона.

Вот только меня не покидает ощущение, что мы упускаем что-то важное.

– Я с тобой, Симон. Ну, не считая того, что я не согласна с твоими выводами о Ламберте. Он любил Жулиану больше, чем кого бы то ни было.

Симон откидывается на спинку стула и опускает взгляд на пол.

– В чем-то ты права. И мне трудно поверить, что он мог причинить боль тебе. Просто… – Он замолкает и вздыхает. – Ты права.

Но что-то в его согласии мне не нравится.

– А что сказал бы альтум Феррис?

– Велел бы доверять интуиции.

– Так почему ты этого не делаешь?

– Я доверяю, – бормочет он. – И она говорит мне, что у Ламберта есть чувства к тебе. И это затмевает все мои рассуждения.

Я пристально смотрю на него:

– Ты хочешь сказать, что ревнуешь?

Симон приподнимает голову:

– Я хочу сказать, что по сравнению с ним мне нечего тебе предложить.

Я опускаюсь на колени, чтобы наши лица оказались на одном уровне:

– Меня это не волнует.

– Но волнует меня, – шепчет Симон. – И так сильно, что я готов уступить тому, кто сможет обеспечить тебя всем, как никогда не удастся мне.

Я наклоняюсь ближе к нему:

– Это мой выбор, помнишь?

Симон приподнимает голову, чтобы я не смогла его поцеловать, а его глаза переполняет страдание:

– Еще и мой, Кэт.

Глава 56

Хоть Симон и решил поиграть в мученика, он против того, чтобы я шла домой. А я не хочу оставаться – боюсь, что убийца нападет на аббатство, желая добраться до меня.

За два часа до рассвета я отпираю кухню ключом, который ношу в кармане рядом с камнем пустоты и лунным камнем, отданными Афиной. Когда я запираю замок вновь, в дверях мастерской появляется Реми. Его темные жесткие волосы торчат в разные стороны, словно он часто дергал их руками. Несколько секунд он пристально смотрит на меня, словно сомневается, что я настоящая. А затем, не говоря ни слова, пересекает кухню и сжимает меня в объятиях. Это удивляет меня так же сильно, как осознание, насколько я в этом нуждалась.

– Прости, – говорит он, не отрывая лица от моих волос. Слез нет, но по опухшим глазам можно не сомневаться, что он плакал. – Я сорвался. Сказал не то, что думаю, Кэт. Прости.

Я обнимаю его в ответ, своего большого, глупого почти что брата, рядом с которым, несмотря ни на что, всегда буду чувствовать себя в безопасности и дома.

– Ты имел полное право считать, что виновата я, – бормочу я ему в грудь.

Если убийца решил навредить святилищу из-за меня, в каком-то смысле так и есть.

Реми отстраняется и обхватывает мое лицо мозолистыми руками, чтобы наши взгляды встретились. Из-за налитых кровью вен его глаза кажутся ярко-зелеными.

– Я никому не говорил, – уверяет он. – И не скажу. Никогда. Никто не должен об этом знать. Даже магистр Томас.

Он хочет защитить меня, как я пыталась защитить архитектора и Симона, – даже не зная о моей невиновности.

– Но я не виновата, Реми, – говорю я. – Скорее всего, кто-то либо повредил балки, либо ослабил гвозди.

– Зачем кому-то это делать? – Он хмурится и опускает руки мне на плечи. – Откуда ты знаешь?

Симон всегда держал детали убийств в секрете, так что стоит поискать другой способ рассказать об этом.

– Ты нашел что-нибудь странное? Поврежденные балки и ослабленные крепежи?

Реми моргает:

– Мне даже в голову не пришло проверить.

– Может, нам удастся найти какие-нибудь доказательства сегодня.

Он качает головой:

– Не получится. Все обломки собрали и сожгли. Ты же понимаешь – альтум тут же потребовал очистить святилище от всего проклятого.

То же самое произошло несколько лет назад, когда рухнули строительные леса. Это лишило нас множества материалов, которые мы могли бы использовать снова, но магистр знал, что никто не позволит. Правда, я не ожидала, что все приберут так быстро.

– Уже? – спрашиваю я. – За один день?