Кровь и вино (СИ)

А Жакоб, тот ещё хитрый чёрт, обо всё прекрасно знал. И о том, какие люди стоят за ним. И о том, что эти люди говорят. И даже о том, чем эти люди занимаются с его супругой. Но он был достаточно умён, чтобы всё это мракобесие подчинить под себя. Жена, которая ведёт себя как глубоко падшая женщина? Ну и пусть. Главное, что делает она это на благо дел дворцовых.

Благодаря своим доносчикам король прекрасно знал, где Офелия, чем занята и с кем. В эти моменты он был чертовски рад, что их не связывали никакие чувства, иначе подобное он называл бы предательством и велел бы каждый раз пороть свою супругу как последнее животное, порка для которого была скорее милосердием, несущим смерть, чем наказанием.

Нескромная армия Риккардо Триано, тем временем, не унималась. Им дали поразвлечься, и они пользовались полученным шансом, оставляя после себя трупы, сломанные жизни и обнажённых девушек в бессознательном состоянии. Повезло, похоже, только городским проституткам, ведь трогать их брезговали. И хозяевам увеселительных заведений — каждому отморозку хватало ума, чтобы понять, что только от хозяина зависит количества как хлеба, так и зрелищ.

Они не получали отпор, и это их расслабило. Лишь когда они всерьез подобрались ко дворцу к следующему утру, то наткнулись на сопротивление, ради которого Офелия и ублажала своих мужчин.

Никто не вёл бои. Все ждали. Если головорезы Триано действительно были спокойны, то королевские войска своей нервности не показывали. Они были лучшими, им было велено стоять до последнего.

Леонардо до сих пор не мог себя сам обслуживать, а о происходящем узнавал от служанок. Он одновременно проклинал и Офелию, и собственного отца. Юношу безумно раздражал тот факт, что от его позиции на чьей-либо стороне не менялось абсолютно ничего. Однако когда ближе к вечеру очередного невыносимого дня в двери кто-то вошёл, он смог даже привстать с кровати, а, увидев Офелию, и вовсе обомлел.

========== Глава 17 ==========

Постепенно начинались бои. Бунтовал народ, наступали люди Риккардо и те, кто поверил в его сладкие речи и решил следовать за ним. Успех королевских воинов в этих схватках был сомнителен и опирался зачастую на то, что в этих землях за дворец готовы были выйти и постоять даже простые смертные.

Офелия была на нервах, но не подавала виду. Джордано то и дело кружился рядом с королевой, но мысли той были заняты другим человеком. Тем, кому бы она хотела передать свой престол.

Речь вовсе не шла о каких-либо чувствах. Сейчас единственное, о чём беспокоилась светловолосая стерва — спасение собственно шкуры. Даже Джордано, который не хотел подпускать виконта Триано, понимал, что для Офелии это действительно единственный способ прожить дольше.

Но королева не спешила. Она словно пыталась в полной мере насладиться своими последними днями, если даже не часами у власти. Чем ближе ко дворцу были люди Риккардо Триано, тем больше она вливала в себя пьянящего виноградного напитка.

— Мне страшно, — тучная невысокая женщина в дорогом наряде наблюдала с террасы своей винодельни на за армией, расположенной на горизонте.

— Анхела, любовь моя, — к даме подошёл мужчина примерно её возраста и обнял ту за талию. — Прошу, не стоит переживаний. Склоки дворцовый нас не касаются. Наше дело — вино, а не их интрижки.

— А если вдруг дойдёт до нас? — она была явно встревожена. — У нас слишком красивые дочери, Пабло!

Мужчина отпустил женщину и с немым вопросом посмотрел на неё.

— Их могут изнасиловать эти мерзкие грязные солдаты. Как мы их потом замуж выдадим? Кому они нужны будут такие испорченные?

К утру, протрезвев, но продолжая испытывать дискомфорт и волнение, Офелия с определённой решимостью шла вдоль коридора. Каждый её шаг отдавал звоном — каблучки блондинки громко стучали о каменные полы. Впереди уже её ждал Джордано, а как только они встретились — вручил женщине свиток.

— Там то, что я просила? — непривычно серьёзным даже для неё тоном спросила Офелия.

— Да, Ваше Величество, — Джордано хитро улыбнулся.

Женщина неторопливо развернула свиток и пробежалась по нему глазами. Спектр эмоций, отображаемый на её лице, варьировался от удивления до разочарования, от печали до радости. Губами она повторяла каждое слово, написанное там, но не издала за всё это время ни звука.

— Это единственное правильное решение, — констатировала, наконец, она, после чего вышла за огромные двустворчатые деревянные двери.

Перед королевским взором был огромный двор. Вперемешку с её людьми стояли люди Риккардо. Кто из них кто порой понять было невозможно — шпионов никто пока не спешил разоблачать, ведь смысла в этом уже было мало.

Офелия прекрасно понимала, что стоит ей сказать одно неверное слово, и из самого непредсказуемого места в неё вылетит стрела, от которой её не спасёт ни стража, стоящая по обе от неё стороны, ни даже Джордано, оставшийся в дворцовой тени.

Толпа постепенно смолкла. Все взгляды теперь были прикованы к монарху. Особенно внимателен был Риккардо, скрывавшийся под тёмной накидкой с капюшоном. Леонардо, понятное дело, в толпе не было.