Кровь и железо

— Что касается специфических обстоятельств Дагоски! — Фуйл с надеждой поднял взгляд, его грудь всё ещё сотрясалась от сдерживаемого кашля. — Разве этот город не обладает одной из самых крепких и протяжённых оборонительных систем в мире? Разве менее десятилетия назад она не держала осаду гурков почти год? Что стало со стенами, сэр, что со стенами? — Огромный зал затих, так как все напрягли слух, чтобы услышать ответ.

— Лорд-камергер, — с хрипом сказал Фуйл, и его голос почти заглушил шелест, когда один из писцов перевернул страницу огромной книги и начал со скрипом писать на следующей, — укрепления обвалились без ремонта, и у нас не хватает солдат, чтобы поставить на стены. Император об этом знает, — прошептал он, почти совсем невнятно, — Умоляю… — Он зашёлся в очередном приступе кашля и рухнул на своё место под аккомпанемент негромких насмешек от делегации Инглии.

Хофф нахмурился ещё сильнее.

— Насколько я понимаю, укрепления города должны содержаться в исправности на деньги, собранные на месте, с торговых пошлин от достопочтенной гильдии торговцев пряностями, которые последние семь лет работают в Дагоске на основании эксклюзивной и весьма выгодной лицензии. Если нельзя найти средства даже на починку стен, — и он окинул собрание мрачным взором, — возможно, пришло время выставить эту лицензию на конкурс. — По публичной галерее пронеслось множество сердитых возгласов.

— В любом случае, корона в настоящее время не может позволить себе дополнительных расходов! — Недовольный свист донёсся с дагосской стороны помещения, и довольные крики со стороны инглийской.

— Что касается особых обстоятельств Инглии! — прогрохотал лорд-камергер, повернувшись к Миду. — Возможно, скоро мы услышим хорошие новости, которые вы сможете доставить вашему отцу лорд-губернатору. — К позолоченному куполу зала поднялось облако возбуждённого шёпота. Симпатичный молодой человек выглядел приятно удивлённым, что было вполне понятно. Поистине редко случалось, чтобы из Открытого Совета кто-то уносил хорошие новости, или, если уж на то пошло, хоть какие-нибудь новости.

Фуйл наконец-то снова обуздал свои лёгкие, и открыл рот, чтобы заговорить, но его прервал громкий стук в огромную дверь позади высокого стола. Лорды посмотрели туда: в удивлении, с ожиданием. Лорд-камергер улыбнулся, словно волшебник, которому только что удался особенно трудный фокус. Он сделал знак охране, тяжёлые железные задвижки отодвинули, и огромные инкрустированные двери медленно со скрипом открылись.

Восемь рыцарей-телохранителей[42] закованные в блестящие доспехи, безликие в своих высоких отполированных шлемах, ослепительные в своих пурпурных мантиях, отмеченных на спине золотым солнцем, в унисон протопали по ступеням и заняли свои места с каждой стороны высокого стола. За ними вплотную следовали четыре трубача, которые проворно вышли вперёд, поднесли к губам сияющие инструменты, и разразились оглушительными фанфарами. Джезаль стиснул застучавшие зубы и прищурился, но наконец звенящее эхо утихло. Лорд-камергер сердито повернулся к оповестителю, который смотрел на новоприбывших, раскрыв рот.

— Ну? — прошипел Хофф.

Оповеститель вернулся к жизни.

— Ах… да, конечно! Дамы и господа, мне выпала великая честь представить … — он помедлил и сделал глубокий вдох, — … его императорское высочество, короля Инглии, Старикланда и Срединных земель, покровителя Вестпорта и Дагоски, его августейшее величество, Гуслава Пятого, верховного короля Союза! — Раздался громкий шелест — каждый мужчина и каждая женщина в зале сползли со своих мест и встали на одно колено.

Королевский паланкин, который несли ещё шесть безликих рыцарей, медленно вплыл через двери. Король, поддерживаемый богатыми подушками, сидел сверху на золоченом кресле и мягко покачивался из стороны в сторону. Он смотрел по сторонам с удивлённым видом человека, который лёг спать пьяным и проснулся в незнакомой комнате.

Он выглядел ужасно. Чрезвычайно жирный, с виду как большой холм, закутанный в меха и красный шёлк. Его голова вдавилась в плечи под весом огромной блестящей короны. Выпученные глаза слезились, под ними виднелись большие тёмные мешки, а розовый кончик языка постоянно нервно облизывал бледные губы. Из-за толстых обвислых щёк и валика жира на шее казалось, что всё его лицо немного подтаяло и начало потихоньку стекать с черепа. Таков был верховный король Союза, но Джезаль всё равно склонил голову ещё ниже, как только появился паланкин.

— Ох, — пробормотал его августейшее величество, словно что-то забыл, — вставайте, прошу вас. — Зал снова наполнился шелестом — все поднялись и вернулись на свои места. Король повернулся к Хоффу, глубоко наморщив лоб, и Джезаль услышал, как он сказал: — Почему я здесь?

— Северяне, ваше величество.

— А, да! — Взгляд короля просветлел. Он помедлил. — А что с ними?

— Э-э-э… — но лорд-камергер был избавлен от необходимости отвечать, поскольку с другой стороны зала открылись двери, те самые, через которые вошёл Джезаль. В них прошли два странных человека и направились по центральному проходу.