Кровь и железо

Лампа Секутора едва освещала пространство похожего на пещеру вестибюля. Во мраке напротив них виднелись очертания двух огромных изогнутых крутых лестниц. Вдоль стен на уровне второго этажа шёл широкий балкон, но большая его часть обрушилась, пробив сгнившие доски, так что одна из лестниц обрывалась в воздухе. Влажный пол был покрыт кусками обвалившейся штукатурки, упавшими с крыши сланцевыми плитами, обломками досок и пятнами серого птичьего помета. Сквозь несколько зияющих дыр в крыше виднелось ночное небо. Глокта слышал смутные звуки голубиного курлыканья среди тёмных стропил, а ещё откуда-то доносилось медленное капание воды. Ну и место. Глокта сдержал улыбку. В каком-то смысле оно напоминает мне меня. Мы оба когда-то были внушительными, и наши лучшие дни давно позади.

— Достаточно просторно, как думаете? — спросил Секутор, пробираясь среди мусора к зияющему проходу под сломанной лестницей. Когда он двигался, его лампа отбрасывала странные косые тени.

— О, думаю достаточно, если только у нас не будет более тысячи узников одновременно. — Глокта шаркал за ним, тяжело опираясь на свою трость, беспокоясь о том, куда поставить ногу на липком полу. Я поскользнусь и упаду на задницу, прямо здесь, во всё это птичье дерьмо. Это было бы идеально.

Арка вывела в осыпающийся коридор, в котором потрескавшаяся штукатурка отваливалась пластами, открывая влажные кирпичи. По обеим сторонам виднелись мрачные двери. Это место из тех, что заставляют человека нервничать, если он склонен к нервозности. Ему может представляться, что в этих комнатах, сразу за границей света лампы, таятся неприятные вещи, и в темноте творятся ужасные дела. Он посмотрел на Секутора, который небрежно шагал впереди, бессвязно насвистывая под маской что-то едва слышное, и нахмурился. Но мы не склонны к нервозности. Возможно, мы и есть те самые неприятные вещи. Возможно, ужасные дела тут творим мы.

— Насколько большой этот дом? — спросил Глокта, хромая по коридору.

— Тридцать пять комнат, не считая помещений для слуг.

— Дворец. Чёрт возьми, как ты его нашёл?

— Когда-то я спал тут по ночам. После того, как умерла моя мать. Нашёл путь внутрь. Тогда крыша была по большей части цела, и тут было сухо, можно было поспать. Сухо и безопасно. Более или менее. — Ах, это была нелегкая жизнь. Головорез и палач — это ведь для тебя настоящий шаг вперёд, не так ли? У каждого есть оправдания, и чем подлее становится человек, тем трогательнее у него история. Интересно, а какая история у меня?

— Как всегда, изобретательно, а, Секутор?

— За это вы мне и платите, инквизитор.

Они вышли на широкое пространство: гостиная, кабинет и даже для бального зала она была достаточно большой. Со стен свисали некогда прекрасные панели, покрытые заплесневелой и облезающей позолотой краски. Секутор подошел к одной, всё ещё державшейся, и сильно нажал сбоку. Раздался тихий щелчок и панель раскрылась, открывая тёмный арочный проход. Скрытая дверь? Как восхитительно. Как зловеще. Как подходяще.

— Этот дом полон сюрпризов, как и ты, — сказал Глокта, болезненно хромая к проходу.

— И вы не поверите, за какую цену оно мне досталось.

— Мы его купили?

— О нет. Я купил. На деньги Реуса. А теперь сдаю его вам в аренду. — Глаза Секутора блеснули в свете лампы. — Это золотая жила!

— Ха! — рассмеялся Глокта, осторожно шаркая по ступеням. Ещё и деловая хватка в придачу. Возможно, однажды я буду работать на архилектора Секутора. Странные вещи творятся. Тень Глокты маячила впереди, уходя в темноту. Он с трудом спускался боком, как краб, по ступеням, нашаривая правой рукой щели между грубыми камнями, надеясь обеспечить себе хоть какую-то опору.

— Подвалы тянутся на многие мили, — пробормотал Секутор сзади. — У нас есть собственный частный доступ к каналам, и к канализациям, если они вас интересуют. — Они прошли мимо тёмного прохода слева, потом мимо ещё одного справа, постепенно спускаясь всё ниже и ниже. — Иней сказал, что отсюда можно дойти до Агрионта, не поднимаясь наружу.

— Это может пригодиться.

— Наверное, если сможете вытерпеть запах.