Кровь хищника

Порядок на хуторе был заведен издавна: даже если закрома полны, скотина все равно на выгоне, пока есть хоть какая-то возможность обходиться подножным кормом. Коровы, овцы, козы, лошади с ранней весны и до поздней осени пасутся на воле. А хозяева тем временем заготавливают корма на зиму, чтобы скот не дох от бескормицы. Да еще одна беда — волки. Не спасали уже и капканы, расставленные отцом вокруг заимки. Однажды зимней ночью волки перерезали почти всех овец в сарае, пролезли через прохудевшую крышу. Отец буквально рассвирепел, собрал патроны, взял ружье и отправился на отстрел серых хищников. Мать напутствовала его:

— Только будь осторожен! Снега много, не провались в яму, не наткнись на медведя-шатуна. Пропадем без тебя.

У Хадии была верная примета: если должно произойти что-то страшное, обязательно резко изменится погода. Вот и в тот день подул резкий ветер, и солнце лишь изредка проглядывало сквозь рваные тучи. К вечеру повалил такой густой снег, какого Хадия давно уже не помнила. Мрачный день сменился темной ночью. Затем наступило безрадостное утро, а отец все не возвращался. Прошла неделя, за ней другая, третья, четвертая…

— Мама, разреши я пойду искать отца, — умоляла Хадия.

Но мать запретила:

— И не проси, не пущу. Видно, уж такая у нас судьба, пропал наш отец. Одни мы с тобой теперь. Да еще вот я захворала… Ну, ничего, отлежусь, и пойдем мы с тобой в деревню. Иначе сгинем здесь…

Однако шла неделя за неделей, вот уж и травка стала проклевываться, весна пришла, а матери все не становилось легче. Напротив, ей было все хуже и хуже. Лицо у нее пожелтело, кашляла не переставая, и в глазах постоянно стояла смертная тоска. Хадия, полагая, что мать сильно простудилась, поила ее чаем с сушеной малиной, медом и душицей, — не помогало. К лету мать как-то оклемалась, даже ходила понемногу. Правда, работать уже не могла, и весь тяжкий труд по уходу за скотом и содержанием дома лег на плечи Хадии. Только получалось у нее это неважно. Без твердой мужской руки скот совсем отбился от рук, одичал, и однажды Рыжий жеребец собрал табун и увел его в неизвестном направлении.

Лето стало тяжким испытанием для Хадии. А к осени мать окончательно слегла в постель и больше уже не поднималась. Наблюдая, как родной человек угасает и не в силах помочь, Хадия потеряла сон и покой. Однажды вечером мать попросила:

— Дочка, поставь рядом с постелью вон тот медный таз. И что-то холодно, совсем печка не греет, мерзну.

Хадия поставила таз рядом с постелью, подбросила дров и без того в жарко горящую печь, заботливо укрыла мать тулупом. Устроившись у огня, она незаметно задремала, сидя на корточках, а когда проснулась, в доме было светло от полной луны и тихо, словно на кладбище. Хадия с тревогой в голосе окликнула:

— Мама!

Поспешно зажгла лампу у изголовья материной кровати. Мать лежала, опрокинувшись навзничь, косы ее расплелись и рассыпались по подушке.

Хадия снова с испугом воскликнула: «Мамочка!» — и заплакала, услышав слабый голос матери:

— Ау, доченька… Вроде полегчало, стошнило меня. Вылей во дворе.

Хадия послушно вынесла таз во двор, выплеснула и ахнула: полный таз крови! И какие-то сгустки, и комочки остались на снегу. Хадия, хоть никогда и не видела ничего подобного, догадалась, что мать выхаркала легкие и теперь точно долго не протянет…

Тяжело ступая, вернулась в дом. Лицо матери было бледным как полотно. Она подозвала к себе Хадию, едва слышным голосом спокойно сказала:

— Деточка моя, я уж, видно, не поднимусь. Отжила я свое, надорвалась на тяжкой работе. Выгляжу как старуха, а мне ведь еще и сорока нет… Ты запомни одно: тебе нужно идти в деревню. Сначала иди на гору Уктау, потом повернись в пол-оборота направо и шагай прямо. Будешь идти примерно сутки и еще день, потом выйдешь к деревне. Асанай — большое село, люди примут тебя, помогут. Я уже не попаду туда.

— Вместе пойдем, мама, — с трудом сдерживая слезы, ответила Хадия.

— Не спорь, дочка, дай досказать… Тяжело мне… Ты должна выйти в путь сразу же, пока деревья не распустят листья, иначе не продерешься сквозь лес. Ни в коем случае не оставайся здесь, доченька, погибнешь одна. А меня… похорони рядом с моими младенцами, в дубняке. Если найдешь тело отца, похорони и его рядом с нами. Все, доченька, все… Прости, что не смогла тебя к людям вывести. Прощай, моя хорошая…

Умерла она тихо, словно лампадка угасла.

Одиночество