Кровь хрустального цветка

Ничего не выливается.

В бутылочке пусто.

Отбрасываю ее в сторону, слышу, как она разбивается вдребезги. Прижав ладони к ушам, жду, когда боль утихнет, когда я перестану чувствовать себя выдувным стеклом, которое вот-вот лопнет.

– Я пошлю за каспуном, – произносит Рордин, промокая мне подбородок, губы, нос. Прижимая ледяную ладонь к моему лбу.

Тянусь за прикосновением, будто оно – единственное, что привязывает меня к этому миру.

– На это уйдет время, возможно, несколько недель. Ты должна была сказать раньше.

– Тебя никогда нет…

Рордин издает звук, похожий на раскат грома, и укладывает меня так, что я сворачиваюсь калачиком – поза удобная, но она не приносит успокоения.

Я все еще разбита. Все еще трещу по швам.

Все еще в ловушке на краю обрыва, пытаюсь заглянуть в бесконечное море тьмы у моих ног.

Я знаю, что должна прыгнуть, но понятия не имею, что там внизу. Понятия не имею, что я увижу.

Что я потом не смогу развидеть.

– И ты принимаешь слишком много зараз. Поэтому ты полагалась на экзотрил?

Зажмуриваюсь, полагая, что для ответа достаточно и молчания.

Рордин рычит, звук отдается на моей коже ощутимым трепетом.

– С этого дня буду выдавать каспун порциями.

Открываю рот, но Рордин захлопывает мне его ладонью.

– Не спорь со мной. Проиграешь. Я, очевидно, был слишком благодушным.

Благодушным? А как насчет отсутствующим? Тень в комнате. Призрак, что является лишь тогда, когда ты меньше всего этого ждешь.

Как сейчас.

Почему он здесь? Он никогда не поднимается на Каменный стебель просто так – только для того, чтобы получить мою кровь или отнять разрывающий сердца наркотик.

Собираюсь уже задать этот вопрос, но Рордин подтягивает шерстяное одеяло и накрывает меня, а потом прижимает сверху сильной рукой.

– Ты меня о-о-о-обнимаешь, – стучу я зубами с ощущением, будто меня уронили в ледяное озеро и к ногам привязаны камни.

Каспун действенный, но имеет последствия.

– Да, – цедит Рордин, будто выдавливает короткое слово сквозь прутья зубов.

Бросаю взгляд через плечо, ныряя с головой в омуты ртути, подсвеченные медленно танцующим пламенем свечи.

– Почему? – хриплю я, и мне противно от того, как жалко звучит мой голос.

В выражении лица Рордина проскальзывает что-то темное, будто он враз надевает маску, и я понимаю, что больше ответов не получу.

Он все равно что за дверью. Внизу, у себя в логове. Где угодно, только не здесь.

– Спи, Орлейт.

Иногда от его приказов у меня встают волосы на загривке. А иногда – я сгибаюсь, как цветок под тяжестью порывистого ветра.

Сегодня у меня нет сил спорить и… думаю, мне этого даже не хочется.

Он меня обнимает.

Глава 16 Орлейт

К тому времени, когда я просыпаюсь, он уходит, не оставляя никаких следов, кроме густого мускуса, которым пропитана подушка. Уткнувшись носом в шелк наволочки, я глубоко вдыхаю аромат, наполняю им легкие, облегчаю болезненный пульс в висках.

Воспоминание, как я пыталась выпить пустую бутылочку, бьет по голове обухом, в животе вспыхивает нервный трепет…

У меня кончился каспун.

Проклятье.

Я так давно от него зависима. Если бы знала, что на пополнение запаса уйдет вечность, то, возможно, набралась бы смелости и призналась много недель назад. Последствия того, что Рордин узнал о моем злоупотреблении каспуном, оказались далеко не такими серьезными, как я думала.

Да, он был зол… но все равно обнимал меня и оставался рядом, пока я не заснула.

Закрывая глаза, вспоминаю тяжесть его руки – большой и сильной, как щит. Вспоминаю чувство его присутствия у меня за спиной, его прогибающий матрас вес.

Было невозможно не подобраться ближе, не занять маленькую расщелину между нами. Преодолеть разрыв.

Меня пробирает дрожь.

Делаю еще один вдох, чтобы успокоиться, а потом отрываю лицо от подушки, не желая осквернять наволочку своим запахом. И хмурюсь, когда вспоминаю, что сегодня день стирки.

Через пару часов сюда поднимется Танис и заберет постельное…

Ну уж нет.

Стянув наволочку, обвожу комнату взглядом, прикидывая, куда бы получше ее спрятать.

Легко сказать.

Танис очень скрупулезна, никогда не оставит без внимания и пылинки, поэтому я не сомневаюсь, что она обнаружит это сокровище, куда бы я его ни сунула. За исключением, наверное, одного местечка…

О тайнике знает Рордин – и только он. И не то чтобы у него остались причины там копаться.

Поднимаю край ковра, сдвигаю камень и прячу его в тайник, а потом закрываю все обратно. Что-то внутри теперь не бурлит, но томится, и я со вздохом выпрямляюсь.

Переодевшись в тренировочное, расчесываю свою катастрофу из волос и заплетаю свободную косу. Перекинув сумку через плечо, я осторожно спускаюсь по ступенькам Каменного стебля, стараясь больше скользить, чем шагать, чтобы не тревожить уязвимый мозг. Когда я наконец вхожу в обеденный зал, у меня перед глазами пляшут белые точки.

Так и подмывает развернуться и уйти прямиком обратно в постель.

– Если хотела потренироваться, то опоздала на два часа, – так звучит мое «с добрым утром» от холодного Бейза, который развалился на своем привычном месте, потягивая горячий чай.

– Я проспала.