Кровь хрустального цветка

– Но ты же знаешь, что она у меня слабая. И я истекаю кровью.

– Верно. – Бейз вздергивает подбородок, и я неохотно меняю руку. – Давай притворимся, что течет из руки, а не… – его взгляд устремляется вниз, потом снова вверх, и Бейз прочищает горло, – … областей пониже.

Чуть не роняю оружие, рискуя еще раз погрузиться в ледяной пруд смерти, чтоб его выудить.

– А давай-ка я пырну тебя в пах, чтобы мы оказались в равном положе…

Бейз наносит удар так быстро, что я не успеваю его заметить, но чисто инстинктивно отскакиваю назад.

– Вот так. – На губах Бейза появляется кривая усмешка, и меня охватывает восторг. Именно так он улыбается, когда чуточку мной гордится, и ради этого я живу.

Бейз бьет снова, я уклоняюсь, и меч проносится у самых ребер. Следующий удар тоже быстр – свирепая попытка атаковать в шею, но мне удается обмануть силу притяжения и отбить его, низко пригнувшись, а потом я переношу вес на одну ногу и другой пинаю… прямиком по ногам Бейзу.

Он тяжело падает, плеск стоит такой оглушительный, что его явно слышали все селки в пруду.

С самодовольной улыбкой я покачиваю мечом и смотрю вниз на бурлящую воду. Через несколько мгновений Бейз всплывает, и я еще никогда не видела у него настолько широко распахнутых глаз.

Обхватив бревно одной рукой, он тянет ко мне другую.

– Быстрей, пока они меня не съели.

Закатываю глаза и протягиваю ладонь – и только потом вдруг понимаю, что его-то пуста…

– Погоди, где твой меч?

Бейз открывает рот – а затем порывается вверх, хватает мою руку, дергает…

И я лечу.

Холодная вода так же безжалостна и во второй раз. И столь же пугающая – полная опасности нарваться на острые зубы, которые вцепятся в самые нежные места.

Я выныриваю, задыхаясь, и обе мои руки пусты.

– Дурак! – Взгляд цепляется за то, что издалека выглядит выступающим на поверхность бледным камнем в парике из коричневых водорослей.

Он кажется совершенно неподвижным… по крайней мере, пока не открывает большие чернильные глаза.

– Теперь придется плыть, – шиплю я и вижу, как на плоском носу селки раздуваются щелочки-ноздри.

– И быстро, – бормочет Бейз, намекая посмотреть в направлении его взгляда – над водой поднимаются шесть, восемь, двенадцать голов, и все мрачно на нас взирают. – Кажется, их привлекает запах крови…

– Но как же наши ме… – Сердце подскакивает к горлу, закупоривая поток слов, когда все головы одновременно погружаются под воду.

Селки… нападают снизу.

– Забудь о сраных мечах, – выдавливает Бейз. – Пальцы ног важнее.

Он дает деру вплавь к камышам, оставляя меня задыхаться от его двойных стандартов.

Если бы утонул только мой меч, Бейз бы загнал меня под воду рыться в метре ила и отбиваться от стаи голыми руками. Огромная самоотдача для меча, который мне даже не особенно нравится.

Бросаюсь за Бейзом следом, вполне счастливая, что меч останется гнить на дне. Держу кулачки, чтобы следующая пара, которую Бейз вытащит у себя из задницы, была из более мягкого, не такого звучного дерева…

Остается только надеяться.

Глава 27 Рордин

Опускаю тяжелую крышку деревянного сундука и с лязгом возвращаю замок-задвижку на место, чувствуя нервное внимание Грейвина, горячее, как жар, что сочится из его горна. Чувствую в густом, задымленном воздухе его сдержанное возбуждение.

Несмотря на духоту, мне всегда здесь нравилось. Каменные стены и расставленные деревянные столы пропитались запахом непоколебимости, решимости. Это видно и по потертым инструментам, по разбитой наковальне – по старику с обветренным лицом, который поставил себе в глубине пещеры койку, чтобы никогда не выходить.

Грейвин смотрит на меня поверх загроможденного верстака, густые серебристые брови отбрасывают на глаза тень. Позади него пылает кузня, заливая пещерную камеру алым сиянием.

«Пойдет?» – спрашивает он узловатыми пальцами.

Более сорока лет назад всю его семью вырезали вруки, после чего он проткнул себе барабанные перепонки острой палкой в качестве наказания за то, что не был рядом.

Вот все, что у него осталось. Его ремесло.

Сжимаю кулак и «киваю» им, потом прижимаю большой палец к ладони, прокручиваю обе руки в противоположных направлениях, чтобы показать, насколько я впечатлен.

Грейвин кряхтит.

Едва сдерживая улыбку, он снова натягивает перчатки и с помощью щипцов извлекает из горна длинное раскаленное лезвие, которое затем с помощью молота подчиняет своей воле.

Дзынь-дзынь-дзынь.

Бам.

Прислоняюсь к стене, наблюдая за его работой. Раньше он располагался на землях замка, пока я не переместил его сюда девятнадцать лет назад. Пещера находится достаточно глубоко под землей, чтобы ни один звук не просочился в лес или не достиг башни Орлейт.

В устье пещеры эхом отдаются тяжелые шаги, чередуясь с резкими металлическими ударами. В нос первым делом бьет вонь виски и той, кому Бейз прошлой ночью присунул, а потом в сиянии кузницы появляется и он сам – волосы растрепаны, под глазами темные круги. Рубашка расстегнута у ворота, а ботинками Бейз даже не озаботился.

Всего два дня, а он за старое.

Выгибаю бровь.

– Хорошо провел ночь?