Кровь на шпорах

− Сие дело сугубо господина Гергалова. А я буду! Хватит, сыт! И вот что, − Андрей с болезненной гримасой склонился над сидящим за столом Захаровым. − Я отдаю отчет, что всё это пусто, мишурно, случайно. Помню и то, что запрещены Государем дуэли, и то, что миссия на меня возложена секретная… Но вы же поймите, Дмитрий Данилович! Отступи я сейчас, скакни в кусты… Кто тогда буду? Ни матрос, ни офицер руки не протянет. А тряпкой быть не желаю и не умею!

− Оно, конечно, − эхом отозвался Захаров, мысли которого пребывали в таком смятении, что он не сразу взял в толк, куда клонит капитан.

− Значит так, голубчик, − Преображенский положил ладонь на плечо старшего офицера. − Ежли быть мне убитым… возьмешь фрегат в свои руки. Мои указания на этот счет сделаны письменно, найдешь их в этом шкапу, в шкатулке… Там же и пакет графа Румянцева… Ключи от замков тут, − капитан хлопнул себя по поясу. − Возьмешь, если что… И чтоб из кожи вылез, Дмитрий Данилович, но в форт Росс как штык, − и лично в руки господину Кускову!

Дмитрий Данилович смолк, воинственные усы его сникли. Он понимал: улещаниям его грош цена; капитан, один бес, будет стреляться, и будет непременно в цель, на поражение; хоть золотом его обсыпь, хоть улей слезами.

«Что ж, чему быть − того не миновать…» − он и сам уж ничего не хотел кроме одного, чтобы гниды не заводились в их общем доме. А вот завелась, и оказалась, будь он неладен, сердечным другом. «Бестолочь! Бестолочь! Кобель неподложенный! Сам виноват, − вот и музыка».

− Ну-с, что же, − Захаров протяжно вздохнул. −Осуждать я вас не вправе. Всё верно глаголено, значит, тому и быть.

Он аккуратно взял со стола дуэльный ящик красного дерева, вскрыл, осмотрел пистолеты и заботливо осведомился:

− Со скольки шагов стреляться изволите? Вы истец −ваше слово первое…

− С десяти, чтоб наверняка и в сторону.

Глава 17

− Ох и дела! Аж морду продират. И по коже, и под кожей, − тихо откликнулся лекарь, увязавшийся за вестовым капитана.

− То-то и оно, поди разбери нарыск господский. Иисусе Христе, стреляться ж задумали! − Казак ворчливо наложил крест и хмуро осведомился: − Я-то по делу до этова дому, приказ был… − останавливаясь у каюты пассажирок, огладил усы Палыч. − А ты на кой ляд ниткой за мной шьешься, Петра Карлыч? Тебе б наверху дозорить с бинтом да иголкой.

− Так на двенадцать же уговор… Полчаса еще мои, − Кукушкин виновато смолк, но тут же горячо заметил. − Имею честь заявить: рассеянный образ жизни не веду-с… Помню обо всем, в особенности, принимая во внимание мой лекарский долг.

− Ну то-то, − смягчился Палыч и вздохнул: − Дались вам эти «ракушки» − одни стреляются, − он тыкнул пальцем в потолок, − а другие… − старик с неодобрением заглянул в лицо Петра Карловича.

− Дак ведь как можно-с? − встрепенулся тот, − оставить их, хилонервных, среди подводных камней и пропастей ихней слабой породы. − Фельдшер пожевал губами, а затем с надеждой посмотрел на молчавшего Палыча. − Ну, как я?

− Да вроде не больно безобразен. А пошто путник-то свой пудреный с головы не скинешь, уж давненько с артикула вышел… аль лыс больно?

− Да так, по привычке, голубчик, видно-с… Увереннее, так сказать, ощущаю себя в нем, да и ране надлежало нам, медикам…

− Так то ране, голубь. Не бойся, тебя и так никто с князем не спутат. Сымай сию глупость. В ей токмо вшей разводить да преть.

− Что, совсем худо? − Пальцы Кукушкина озабоченно тронули худые букли парика. Денщик пожал плечами, точно говоря: «Носи это гнездо, коли привык, мне-то что?»

− Ну что, идем? − Петр Карлович порвался было к двери, но Палыч уткнул руку в косяк, преграждая путь.

− Давай-ка плесни мне, родимый. Тяжело на сердце, − он вытащил из-за пояса нагретую телом фляжку и всучил фельдшеру. − Сам-то не будешь? Потом время −пшик.

Кукушкин отрицательно покачал головой и спросил:

− Вам сколь наливать, голубчик?

− А ты, чай, краев не видашь! − крякнул Палыч, подставляя свою латунную «мерку». − Вот теперича в аккурат до «писклявых». Только завяжи для себя накрепко, голубь, − затевать буду я.

Глава 18

− Боже! Да здесь просто пахнет могилой − сырость и тьма, − тяжелый запах трюма вызывал у Джессики отвращение. − Куда вы ведете нас? Здесь же крысы.

− А вы не пужайтесь, милые, мы их не съедим, − бодро откликнулся шагающий впереди Палыч, как вдруг матюкнулся, яростно затопал ногой. Фонарь заплясал в его руке, плеская отсветы по чреву фрегата.

− Господи, что там? − взвизгнула леди.

− Пустяки, крысеныш, барыня, самый что ни на есть махонький, не больше вашей ладошки. Да вы, голубушка, мебелью-то не будьте, ступайте за мной. Петра Карлыч, вы-то что мнетесь, подтолкните мамзелей.

− Уберите руки, − шикнула Линда на старания фельдшера и тихо сказала: − У меня к вам дело.

− О, ежели оно такое же божественное как вы, − восторженным шепотом откликнулся Кукушкин, − я буду счастлив выслушать его. Впрочем, − он спрятал непослушную руку за спину, − как и любое другое из ваших уст.