Кровь Олимпа

– Нет, – возразил Нико. – Одно дело – получить вторую жизнь, и совсем другое – сделать жизнь лучше.

Стоило ему это произнести, как юноша понял: с тем же успехом он мог бы обращаться и к самому себе. Он не стал говорить этого вслух.

Хейзел вздохнула:

– Вторая жизнь. Жаль только…

Можно было не продолжать. Последние два дня исчезновение Лео висело над всем лагерем как темная туча. Хейзел и Нико не хотели присоединяться к обсуждению возможной судьбы сына Гефеста.

– Ты ведь почувствовал его смерть, правда? – спросила Хейзел тоненьким голоском, глаза ее увлажнились.

– Да, – признал Нико. – Но… не знаю, Хейзел. Что-то здесь… необычно.

– Не может быть, чтобы он успел принять лекарство. Никто не выжил бы в таком взрыве. Я думала… думала, что помогаю Лео. Я всё испортила.

– Нет, это не твоя вина.

Однако прощать себя Нико не спешил. Последние двадцать четыре часа он раз за разом прокручивал в памяти сцену у онагра и гадал, правильно ли поступил. Возможно, взрыв того боезаряда помог уничтожить Гею, а может быть, только напрасно лишил Лео Вальдеса жизни.

– Мне так жаль, что он умер в одиночестве, – пробормотала Хейзел. – Рядом с ним никого не было, никто не дал ему то зелье. Даже тела не осталось, чтобы похоронить…

Голос у нее сорвался. Нико обнял сестру.

И продолжал обнимать, пока она плакала. В конце концов обессиленная девушка заснула. Нико укрыл ее одеялом и поцеловал в лоб, потом подошел к алтарю Аида в углу – маленький стол, украшенный костями и драгоценными камнями.

– Полагаю, всё когда-то происходит в первый раз, – пробормотал он и, опустившись на колени, стал молиться отцу.

LVI. Нико

На рассвете (Нико еще не спал) кто-то поскребся в дверь.

Сын Аида обернулся, заметил лицо под копной светлых волос и на долю секунды решил, что это Уилл Солас. Потом понял, что это Джейсон, и ощутил укол разочарования. Потом рассердился на себя за это недостойное чувство.

После битвы он ни разу не говорил с Уиллом – дети Аполлона были слишком заняты, ухаживая за ранеными. К тому же Уилл, наверное, винит его за то, что случилось с Октавианом. И разве он не прав? Фактически Нико позволил совершиться… что бы там ни случилось. Убийство при молчаливом согласии всех присутствовавших. Страшное самоубийство. Уж теперь-то сын Аполлона понял, какой он, Нико ди Анджело, жуткий и отталкивающий. Разумеется, Нико нет никакого дела до того, что думает о нем Уилл, и всё же…

– Ты в порядке? – спросил Джейсон. – Выглядишь…

– …отлично, – отрывисто бросил Нико, потом сбавил тон. – Если ты ищешь Хейзел, она еще спит.

Джейсон округлил губы, безмолвно говоря «ой», и жестом предложил другу выйти наружу.

Нико постоял на пороге, моргая от солнечного света, ослепленный и дезориентированный. Фу… Пожалуй, строители домика не так уж не правы, считая детей Аида вампирами. Сам он явно не ранняя пташка.

Джейсон выглядел так, словно и сам спал не лучше: волосы на одном виске зализаны вверх, очки криво сидят на носу. Нико подавил порыв протянуть руку и поправить их.

Джейсон указал в сторону клубничных полей, за которыми римляне разбили лагерь:

– Было так странно видеть их здесь, а теперь будет странно их не видеть.

– Жалеешь, что не идешь с ними? – спросил Нико.

Джейсон криво улыбнулся:

– Немного. Но я буду много ездить из одного лагеря в другой: мне надо построить несколько святилищ.

– Я слышал, Сенат собирается избрать тебя Великим понтификом.

Джейсон пожал плечами:

– На титул мне, в общем-то, наплевать. Главное, сделать так, чтобы богов не забывали. Не хочу, чтобы они опять начали беситься от зависти и срывать недовольство на полубогах.

– Они же боги, – резонно заметил Нико. – Такова их природа.

– Может быть, но я попытаюсь это исправить. Думаю, Лео сказал бы, что я как механик выполняю планово-предупредительный ремонт.

Нико почувствовал грусть Джейсона как надвигающуюся грозу:

– Знаешь, ты не смог бы остановить Лео. Ты ничего не смог бы изменить. Он знал, что должно произойти.

– Д-да… наверное. Думаю, ты бы нам сказал, если бы…

– Он умер, – сказал Нико. – Мне жаль. Жаль, что приходится это говорить, но я почувствовал его смерть.

Джейсон незряче смотрел прямо перед собой.

Нико почувствовал себя виноватым из-за того, что растоптал надежды друга. Ему почти захотелось признаться в собственных сомнениях… рассказать, что он почувствовал смерть Лео как-то необычно, как будто Лео изобрел собственный способ попасть в Царство Мертвых и для этого понадобилось много шестеренок, рычагов и извергающих пар поршней.

И всё же Нико был уверен: Лео Вальдес мертв. А смерть – это смерть. Нечестно давать Джейсону ложную надежду.