Кровь у всех красная (СИ)

— Н-ну… П-пиздец средних размеров, — проговорил он, слегка заикаясь. Его существенно потряхивало. — Даже й-я не стал исп-пользовать Сусаноо, хотя б-был в подход-дящем состоянии. Оно п-плохо влияет.

— Ну. Ани-чан его вылечит потом. Если будет в состоянии, — самокритично добавил Тобирама. — Ты как? Воды, чтобы умыться? Обнять и поцеловать? Свалить и не трогать?

— С-спрятать где-нибудь, — Изуна вздрогнул. Удар гиганта пришелся в землю, заставив задрожать весь лес. — И об-бнять. Сука, бля-а-а… Какой я милый и адеква-а-атны-ы-ый…

— По сравнению с кем из них? — поинтересовался Тобирама, снова беря Учиху за плечо.

Не то чтобы его совершенно не волновал разворачивающийся бой. Но конкретно сейчас Сенджу сделать ничего не мог, а жизнь с Хаширамой приучила не волноваться понапрасну. Ани-чан ведь только на первый взгляд выглядел милым и безобидным. На самом деле желание брата хорошенько встряхнуть, а то и придушить возникало у Тобирамы с завидной периодичностью.

И стоило учитывать, что Хаширама не относился к тем, кто бестрепетно принимает удары на себя. Собственно, какие-то шансы таки дать ошалевшему главе клана в морду были только у Тобирамы. Остальной клан, может быть, и потянул бы в объединении, но в том-то и дело, что уважение, приправленное трепетом, а то и страхом, не давало Сенджу действовать по-настоящему синхронно.

Правда, пока что свергать Хашираму ни у кого желания не возникало… Но Тобирама не поручился бы, что неосведомленность клана о некоторых заходах его главы не играет в этом роли.

— Да ваще. Это ж надо б-было додуматься, Мадару спец-циально провоц-цировать…

От гиганта веяло жаждой всеобщего уничтожения, которая заставляла ёжиться и искать укрытие. Это как Ки и депрессивное облачко смешать и раздуть до десятиметровой статуи. Правда, не факт, что Хашираму даже это проймёт…

А его и не проняло.

Удар. Удар. Удар. Мимо. Просчитать движения, серия ударов. Деревянный щит. Удар-удар-удар, финт, наткнуться на барьер, разрушить. Удар. Стряхнуть помеху с ноги. Удар. Удар. Удар.

Хаширама не столько сражался, сколько танцевал. Раньше они никогда не схлестывались с Мадарой один на один — всегда рядом были другие бойцы. И приходилось сталкиваться с Учихой лоб в лоб, чтобы пропущенные мимо себя удары не превратили в кровавую пыль менее везучих бойцов. Сейчас же… сейчас же кровь кипела от проносящейся совсем рядом смерти, и можно было танцевать с ней страстный танец, а не думать, как загородить от обжигающе холодного касания шинигами тех, кто оказался за спиной.

А ещё каждый удар дарил незамутненное, чистое наслаждение. Эмоции. Искренние, яркие, сильные. Направленные только на него.

И, что ещё важнее — наконец-то он может впитать их без остатка, ни на что не отвлекаясь.

— Тебе это нравится, да? — спросил Мадара, нарушая негласное молчание.

— Да, — совершенно искренне ответил Хаширама. — Это всё, — он очертил ладонью фигуру Сусаноо, — было внутри тебя. Мне нравится, — закончил он почти мечтательно.

— Угу, — согласился Мадара и разом свернул технику, чтобы развернуться и молча уйти.

— А вот это было больно, — тихо сказал ему в спину Сенджу. — Очень.

— Я не собираюсь сжигать себя тебе на потеху, — отозвался Мадара, чуть притормозив. — Сенджу… Что за клан любви, когда для удовольствия нужна ярость?

— Дело не в ярости, — Хаширама коротко качнул головой. — Просто… Это было самым искренним, что я мог получить от тебя. И лучше так, чем ты будешь сжигать себя изнутри.

— Да ну? Что посеешь, то и пожнёшь, тебе ли не знать, Хаширама? С чего ты решил, что искренней у меня может быть только ярость?

— С того, что для любви у тебя уже есть Изуна, — почти грустно ответил Сенджу.

— Тьфу, — досадливо сплюнул Мадара и, не оборачиваясь, протянул в его сторону руку. — Иди сюда.

Хаширама шагнул — порывисто, чуть ли не зажмуриваясь, с равной готовностью ожидая и чего-то хорошего, и пробивающего грудь насквозь удара. Коснулся сухой и горячей ладони, сжал пальцы. Чтобы его тут же потянули вперёд и крепко-крепко обняли. Хаши шмыгнул носом, закусил губу… Всё-таки не удержал брызнувшие слезы. Обнял Мадару в ответ — словно любимого, но потерянного брата, которого уже и не чаял увидеть.

— Прости… Я такой идиот…

— Ещё какой, — согласился Учиха, прижимая его к себе покрепче. — Значит, ярости у меня на тебя хватит, а любви — так нет?.. Тц… Очень приятно, что ты тоже считаешь меня чудовищем.

Скулы Хаширамы отчаянно покраснели. Захотелось даже потеребить что-то в руках из-за нахлынувшего смущения. Он не считал Мадару чудовищем — но что толку в словах, когда поступки говорят совсем о другом?

— Не делай так больше, — попросил Мадара. — Если не хочешь, чтобы я тебя действительно убил… или не захочешь меня убить. Это совсем не весело и не приятно. Не игра в догонялки и искренность. Это очень, очень и очень больно.

— Хорошо, — кивнул Сенджу. — В следующий раз буду тебя целовать.

========== Часть 10 ==========

Мадара слегка удивился. Предложение, даже скорее обещание, было несколько неожиданным.