Кровавая линия

Может, это время было такое, послеобеденное, а может, действительно москвичи и гости столицы, напуганные эпидемией нового свиного гриппа и появившимися в Москве неизвестными насекомыми, старались лишний раз не выходить на улицу. Во всяком случае, до почты, по случайному совпадению расположенной неподалеку от его собственного дома, он добрался без приключений. Своего железного коня Муму припарковал у подъезда.

Не снимая шлема, Муму зашел на почту, вбросил телеграмму в почтовый ящик и отправился к себе домой. Он давно заметил, что иногда полезно хотя бы на несколько минут сбавить ритм и пройтись пешком. За последние сутки он ведь в буквальном смысле был втянут в водоворот событий, новые факты наслаивались один на другой, не давая ни малейшего шанса включить интуицию, или, как любил говорить один из его друзей, дальнюю память.

Кто-то из умных людей очень верно подметил, что главное в музыке не сама мелодия, а паузы. Ведь когда звучит музыка, у человека активно работает слух. А во время паузы каждый по-своему реагирует на то, что услышал.

Можно считать, что несколько минут, которые понадобились Муму, чтобы дойти от почты до своего дома, и были той паузой, когда из событий, фактов, воспоминаний начала складываться целостная картина. В одном из дворов, через которые проходил Муму, росли клены, и, как ни старались дворники, вся дорожка была засыпана золотой и оранжево-огненной опавшей листвой. Муму почему-то вспомнил, как во время совсем недавней поездки с друзьями на шашлыки один из его приятелей, Генка Прохоров, рассказывал, что такой же осенней порой в аварии «Невского экспресса» погиб кто-то из его близких. Гуляя с Дорогиным по шуршащей осенней листве, Генка вдруг понизил голос и сказал:

— Никакие это не террористы, я уверен! Это какой-то псих взорвал тогда поезд…

— Почему ты так думаешь? — удивился Дорогин, которому кто-то рассказывал, что этого поседевшего молодого человека отлучили от ведения дела из-за его неадекватности. И будто бы он даже лечился в психбольнице.

— А я когда лежал в психушке, вы же все знаете, что я лежал в психушке, — проговорил он, снова понизив голос. — Так вот, когда я лежал в психушке, к нам привезли одного больного — фаната фильма «С легким паром!». Он его смотрел-смотрел, а потом начал жить по этому фильму. И он все время читал вот эти стихи:

С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь,
Всей кровью прорастайте в них…

Помните, там дальше было:

Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда вагон на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда вагон на скользком спуске
От рельс колеса оторвал…

— Ну и что? — спросил Дорогин.

А Прохоров вдруг еще тише прошептал:

— Этот псих читал стихи, а потом вдруг оборвал все и закричал: «Я сделал это! Я сделал! Йес! Йес! Йес! От рельс колеса оторвал!»

— Может быть. Все может быть, — произнес тогда Дорогин, ускоряя шаг, чтобы поскорее вернуться к мангалу.

Он отлично понимал, что с теми, у кого проблемы с психикой, лучше не спорить. А нервная дрожь, которую излучал несчастный Прохоров, свидетельствовала о том, что он до сих пор не избавился от своей навязчивой идеи фикс.

Но почему-то сейчас в словах Прохорова Муму усмотрел рациональное зерно. Ведь всякому, кто начинает мстить отдельно взятому человеку или целому народу, всегда требуется психиатрическая экспертиза. И в случае с этими летучими муравьями наверняка есть кто-то, кого сжигает жажда мести. Но его покрывает, направляет, возможно, даже спонсирует еще один или даже несколько людей, обуреваемых жаждой власти.

Разве придет здравомыслящему человеку в голову в центре европейского континента, в одном из крупнейших городов мира применить биологическое, даже точнее, микробиологическое оружие в виде зараженных крылатых муравьев?!

Всякий здравомыслящий человек понимает, что остановить размножение насекомых невозможно. Везде пишут о том, что они, как и вирусы, и простейшие, научились приспосабливаться к любым условиям, даже химикаты их порой не берут. Взять тех же тараканов, от которых в девяностые было не избавиться. Только выпусти этого джинна из бутылки, и он начнет жить своей собственной жизнью. А если начнут размножаться зараженные какой-то болезнью насекомые, их колонии в большом городе могут стать оружием пострашнее ядерного. Значит, не только твои близкие, но и ты сам будешь находиться в смертельной опасности. Может, у того, кто выпустил насекомых в метро, нет близких? Может, они погибли от рук русских? Или он фанатично предан идеям какой-нибудь религиозной секты?