Кровавая линия

— Я вам верю. Я вижу, вы очень положительный человек. Вот вам бы я свою дочь доверила. Но вы, конечно же, женаты.

— Да, — кивнул Дорогин, — конечно.

— А вы тоже на биофаке работаете?

— Да, — кивнул Дорогин.

— А Настенька мне не говорила, что у нас в подъезде ее преподаватель живет. И что вы преподаете?

— Философию, — сразу ответил Дорогин.

— Философию… — проговорила женщина. — Ну, это серьезный, очень серьезный предмет… Там же у них на курсе, наверное, много хороших молодых ребят. Пускай бы Настенька с ними встречалась.

— Так у нее же вроде есть этот парень, Степан. Он как будто положительный. Очень даже положительный.

— Степа? — пожала плечами Настина мама. — Степа — это так. Он не москвич.

— А что, вы для своей дочки обязательно москвича хотите?

— Ну, москвича не москвича, а уж кого-нибудь побогаче…

— А может, он станет талантливым ученым. Может, он в будущем Нобелевскую премию получит…

— Этот получит… — покачала головой женщина.

— Вы не подскажете, как это его фамилия?.. — проговорил Дорогин.

— Какой вы странный… Имя помните, а фамилию запамятовали…

— Выпала из головы…

— Кажется, Рыбин… Да, точно, Рыбин…

— Может, и телефон у вас его есть? — опять попытался уйти от вопросов Муму.

— А зачем вам Степин телефон? — насторожилась женщина. — Вы что, в деканате узнать не могли?

— Видите ли, он забыл у меня одну вещь, — попытался выкрутиться Дорогин. — Флэшку свою забыл.

Женщина окинула Дорогина недоверчивым взглядом и, вздохнув, проговорила:

— Телефона я Степиного не знаю, ищите его в деканате.

— Может, у Насти он где-нибудь записан…

— Да она после того, как телефон себе какой-то модный в кредит купила, вообще все бумажки и записные книжки выбросила.

— Понятно… — покачал головой Дорогин.

Женщина кивнула и, давая понять, что разговор окончен, распахнула двери.

— Все? Больше вопросов нет? — строго закончила разговор женщина.

— Больше нет. Спасибо, — кивнул Дорогин и поспешил вниз.

К себе домой он заходить не стал. Нужно было торопиться. Ведь если Степан учится в первую смену, его можно не застать. А Дорогин хотел пообщаться с ним, как говорится, на производстве; если повезет, то и в лаборатории, где он вместе с профессором занимается своими букашками. Ведь куда-то же он отнес ту банку, которая была в забытом, а может, и специально оставленном в подъезде рюкзаке.

Оседлав свой байк, Дорогин направился к биофаку МГУ, где как-то раз ему приходилось бывать.

Машин и людей на улицах к обеду чуть прибавилось. Но и милиция и военные встречались едва ли не на каждом шагу. Хотя, возможно, это впечатление создавалось оттого, что ехал он с приличной скоростью.

На факультет Дорогин приехал как раз после обеда. Вахтер в университетской фуражке и марлевой повязке, окинув его узнающим взглядом, почему-то сразу пропустил, даже не поинтересовавшись, куда он и зачем.

В коридорах еще царила суета. И хотя звонок уже прозвенел, студенты только рассасывались по аудиториям. Сразу бросалось в глаза, что многие были в разноцветных марлевых повязках. Некоторые остряки нарисовали на них устрашающие улыбки-оскалы. Похоже, мода на средства защиты набирала обороты.

Муму, узнав, где находится деканат, поспешил на второй этаж. Постучав и войдя в кабинет, где за несколькими столами у компьютеров сидели сосредоточенно вписывающие что-то молодые девушки и одна солидная дама, все — с ярко-белыми марлевыми повязками на лицах, Дорогин вежливо поздоровался и, обращаясь к даме постарше, спросил:

— Вы не подскажете, где мне найти вашего студента Степана Рыбина?

— А вам он зачем? И кто вы вообще такой? — строго спросила полногрудая, крашенная в блондинку дама с высокой начальственной прической и царственной осанкой, окинув Дорогина оценивающим взглядом.

И Дорогину, который успел прочитать у нее на груди бэджик, ничего не оставалось, как применить запрещенный, но безотказно действующий прием. Он улыбнулся и, чеканя каждое слово, проговорил:

— А вы, очевидно, Эвелина Карловна? Мне Леонид Прокофьевич так много о вас рассказывал…

Эвелина Карловна сразу зарделась и, едва скрывая волнение, проворковала:

— Вы знаете Леонида Прокофьевича?

— Так точно, — понимая, что перед такими дамочками лучше всего поддержать имидж военного, ответил Дорогин и добавил: — Он поручил мне отыскать своего студента Степана Рыбина и кое-что ему передать.

— Да-да, конечно. — засуетилась Эвелина Карловна и, сняв очки, подошла к одной из девушек: — Ларочка, помоги товарищу найти… Как вы сказали?

— Степана Рыбина, — подсказал Дорогин.

Коротко стриженная тоненькая девушка, кивнув, быстро набрала что-то и, взглянув на монитор, проговорила:

— Это триста вторая группа.

Эвелина Карловна, которая уже вернулась к своему столу, строго произнесла:

— Ларочка, вы же посмотрите по расписанию, где этот Степан Рыбин сейчас может быть. Помогите, может, даже проводите. Видите, товарищ издалека приехал. Вы же, похоже, человек военный? — проговорила она, сняв очки и томно взглянув на Дорогина.

— Так точно, — ответил Дорогин.

Девушка тем временем посмотрела что-то в расписании и сказала: