Кровавая луна

Сюсанна Андерсен, двадцати шести лет, числилась пропавшей без вести уже семнадцать дней. В последний раз ее видели на записях камер наблюдения у станции метро Скюллерюд — то есть в двадцати минутах ходьбы от места, где нашли тело Сюсанны. В деле о другой пропавшей женщине, Бертине Бертильсен, единственной зацепкой был автомобиль, брошенный на автостоянке в парковой зоне на холме Грефсенколлен. Цвет волос женщины, лежавшей перед ними, был похож на тот, что зафиксировала камера наблюдения у метро, тогда как Бертина, по словам родных и друзей, перед пропажей была брюнеткой. Кроме того, на ногах трупа не было татуировок, а у Бертины была — логотип «Louis Vuitton» на лодыжке.

Стоял сентябрь, сухой и относительно прохладный, и, судя по цвету трупных пятен — голубых, пурпурных, желтых, коричневых — тело могло пролежать на открытом воздухе около трех недель. Это же подтверждал запах газа, постепенно выделявшегося изо всех отверстий на теле. Еще Катрина заметила под ноздрями трупа фрагменты белых, тонких, похожих на волосы нитей. Грибок. В большой ране на горле ползали желтовато-белые слепые личинки. Катрина видела подобное так часто, что отнеслась к этому зрелищу почти равнодушно. Мясные мухи, по словам Харри, верные, как преданные болельщики «Ливерпуля», появляются независимо от времени, места, дождя, солнца, ведомые запахом диметилтрисульфида, который тело начинает выделять с момента смерти. Самки откладывают яйца, а через несколько дней вылупляются личинки и поедают гниющую плоть. Личинки окукливаются, превращаются в мух и ищут трупы, чтобы отложить в них собственные яйца, а через месяц, когда проходит отпущенный им срок, умирают. Таков их жизненный цикл. «Не так уж отличается от нашего, — подумала Катрина. — Вернее, не так уж отличается от моего».

Катрина огляделась. Криминалисты, одетые в белое, бесшумными призраками перемещались между деревьями и отбрасывали жуткие тени всякий раз, когда полыхали вспышки их камер. Лес был большим: лесной район Э́стмарка простирался далеко, почти до самой Швеции. Тело обнаружил бегун. Точнее, его собака — ее спустили с поводка, и она убежала с узкой гравийной дорожки в лес. Начинало темнеть, и бегун, включив налобный фонарик, последовал за ней, постоянно окликая ее. В конце концов он нашел собаку, радостно виляющую хвостом, рядом с мертвым телом. Вообще-то о вилянии хвостом в отчете ничего не было, но Катрина представляла себе это именно так.

— Сюсанна Андерсен, — прошептала она, сама не зная, кому именно это говорит. Возможно, умершей, чтобы дать ей утешение и уверенность в том, что ее наконец нашли и узнали.

Причина смерти была очевидна. Разрез поперек тонкой шеи походил на улыбку. Личинки мух, прочие насекомые и, возможно, звери уничтожили почти всю свернувшуюся кровь убитой, однако Катрина разглядела следы кровавых брызг на вереске и на стволе дерева.

— Ее убили здесь, — произнесла она.

— Похоже на то, — отозвался Сон Мин. — Как думаешь, ее изнасиловали? Или надругались уже после того, как убили?

— После, — ответила Катрина, светя фонариком на руки Сюсанны. — Ни один ноготь не сломан, следов борьбы нет. Я попробую уговорить судмедэкспертов провести предварительное исследование тела в эти выходные. Посмотрим, что они скажут.

— А полное клиническое вскрытие?..

— Результатов не будет минимум до понедельника.

Сон Мин вздохнул.

— Что ж, полагаю, обнаружение Бертины Бертильсен с перерезанным горлом где-то на Грефсенколлене — всего лишь вопрос времени.

Катрина кивнула. За последний год они с Сон Мином познакомились поближе, и он подтвердил свою репутацию одного из лучших детективов Крипоса. Многие считали, что он займет пост старшего инспектора в тот самый день, когда Уле Винтер уйдет в отставку, и с этого момента управление отделом станет на порядок лучше. Возможно, станет. Потому что были и те, кому не нравилось, что главный следственный орган страны может возглавить урожденный южнокореец, некогда приемный ребенок, да еще и гомосексуал, к тому же любитель одеваться в стиле британской аристократии. Его твидовый охотничий жакет классического покроя и высокие сапоги из кожи и замши составляли резкий контраст с одеждой Катрины — тонким пуховиком фирмы «Патагония» и кроссовками «Gore-Tex». Когда был жив Бьёрн, он называл ее стиль «горпкор»; как она поняла, это было международное обозначение людей, которые надевают одно и то же и для выхода в паб, и для похода в горы. Сама она предпочитала называть свою манеру одеваться адаптацией к роли матери маленького ребенка. Но приходилось признать, что Катрина стала приверженцем более сдержанного и практичного стиля потому, что была уже не молодым мятежным следователем, а начальницей криминального отдела.

— Как ты думаешь, что это? — спросил Сон Мин.

Катрина знала, что они оба имеют в виду одно и то же, но не готовы сказать об этом вслух. Пока не готовы. Катрина прочистила горло.

— Во-первых, для начала выясним, что произошло, используя то, что у нас здесь есть.

— Согласен.