Кровавая правда

Всматриваясь в синяки на коже, Бун снова ощутил гнев, который впервые почувствовал, услышав запись звонка Элании. Сама мысль, что кто-то сделал подобное с женщиной… причинил ей такую боль… убил ее таким образом… от этого его накрывала ярость.

— У нее был половой акт? — спросил Бутч.

Хэйверс кивнул.

— Да, но сейчас я не могу ответить, произошел ли он до ее смерти или после. Повторюсь, я провел лишь поверхностный осмотр.

— Мне нужен ответ на этот вопрос.

— Я не считаю уместным проводить вскрытие до того, как мы найдем ее родных.

— Переживи как-нибудь этот дискомфорт. — Бутч посмотрел на доктора поверх тела. — Мы не можем долго тянуть, потому что след ее убийцы становиться все тоньше, образно выражаясь.

Бун закашлялся при упоминании секса… но когда доктор и Брат продолжили свой разговор, Бун посмотрел на тело по-иному: отметины на коже, раны, опухшие места служили источником информации больше чем…

— Что это, под ее кожей? — спросил он, указывая на место.

На женском предплечье под серой кожей была какая-то темная заноза. Всего в полдюйма длиной и тонкая, как полоса от ручки… казалось, она была вогнана в плоть под углом.

— Я не знаю, — сказал Бутч, наклоняясь. — Хэйверс, мы можем достать это из нее?

— Разумеется. Одну минуту.

Бутч достал телефон и сделал несколько фотографий не только отдельного участка, но и других мест — крюка, синяков на предплечьях, ободранной кожи на боку, коленей. Хэйверс тем временем вернулся с перчатками на руках, скальпелем и контейнером для биоматериала. Надрезав кожу, он аккуратно вытащил предмет кончиком лезвия.

— Похоже на крошечный гвоздь, — сказал он, помещая предмет в пластиковый контейнер.

Он упал на дно со слабым звоном.

— Похоже на то, — сказал Бутч, посмотрев на сосуд. — Наверное, с места преступления, должно быть он тащил ее к месту повешения. В том складе полно строительного мусора.

— Вы заберете предмет? — спросил Хэйверс, закручивая синюю крышку. — Я должен его зарегистрировать, но улики собираете вы, верно?

— Да. И да, и я заберу его. Я собираюсь обустроить помещение для расследования дел в учебном центре.

— Очень хорошо.

После того, как Хэйверс отложил скальпель и подписал этикетку золотой ручкой, контейнер сменил руки, и Бун ощутил повисшее неловкое молчание.

— Как поживает моя сестра? — тихо спросил Хэйверс.

— У нее все прекрасно.

— Хорошо. Это… очень хорошо.

Брат кивнул на тело, словно хотел сменить тему:

— Сообщишь, если кто-то явится на опознание.

— Обязательно.

— Если в ближайшие сутки никто не объявится, я буду настаивать на вскрытии. А если родные найдутся, мы проведем вскрытие, даже если семья окажется против.

— Я попрошу о директиве Короля. В обоих случаях.

— И ты ее получишь, я прослежу.

— Спасибо. — Хэйверс посмотрел на Буна. — Вы распишитесь за урну с прахом своего отца?

Бун подавился честным ответом… потому что он бы предпочел оставить прах здесь. Принимая его, он не мог избежать Церемонии проводов в Забвение, а последнее, что ему нужно — это толпа зевак из Глимеры. Или, если называть вещи своими именами, его многочисленная дальняя родня.

Без сомнений, им уже известны обстоятельства смерти его отца. И всем захочется погреть свои холодные сердца перед костром слухов.

— Да, — выдавал он ответ. — Я заберу урну домой.

Глава 9

Когда солнечные лучи начали собираться на востоке, Бун зашел в особняк отца через парадную дверь и закрыл тяжелую панель позади себя. На окна по периметру дома уже начали опускаться ставни, тихое жужжанье, раздававшееся в помещениях, казалось почти родным, и тихий щелчок, с которым ставни опустились вниз, был едва слышен из-за треска огня в старых каминах.

Тот факт, что он держал медную урну с прахом своего отца подмышкой… словно газету, которую он подобрал из почтового ящика… казался элементом искаженного, фантасмагоричного мира, в котором ему полагалось жить.

Не то, чтобы возвращаясь после долгой ночи на поле боя, он всегда радовался при виде отца. Но близкое знакомство не просто чревато взаимной потерей уважения. Порой оно формирует основу твоей жизни, как книгодержатели поддерживают книги на твоей полке, не позволяя им упасть.

Когда эти ограничения внезапно и неожиданно убирают, как бы ты не ненавидел их, ты оказываешься в непривычной и стрессовой обстановке.

И на этой ноте он собрался с духом и посмотрел в другой конец фойе. Двери в отцовский кабинет были открыты, и обои красновато-коричневого цвета мерцали в масляном свете огня, потрескивающего в мраморной чаше камина.

— Вы что-то хотели.

Технически, это был вопрос. Судя по тону — подозрительное требование.

Бун посмотрел через плечо. Марквист материализовался из ниоткуда, хотя учитывая наличие в доме видеокамер, его противная привычка появляться в самый ненужный момент нисколько не удивляла. Мужчина также включил свой стандартный режим. В противовес прошлой ночи, когда он был очевидно шокирован новостями, сейчас дворецкий пребывал в должном виде, его отутюженный костюм застегнут на все пуговицы, накрахмаленная рубашка девственно белого цвета, галстук так тесно повязан на шее, удивительно, что он мог спокойно дышать.