Кровавая правда

Уставившись впереди себя, Син увидел перевернутые пустые мусорки и бродячего кота, скребущегося в раскрытом мешке из «Хэфти». Наблюдая, как животное ищет себе ужин, Син подумал о той женщине пару ночей назад. Насколько ему известно, у него не было оснований убивать ее. Даже будь она преступницей, убийцей, воровкой — его целевая аудитория — он не знал этого, когда нес ее в подвал. Где ее обнаружили не просто мертвой — оскверненной.

Наверное, она была невиновна. И он сотворил нечто очень страшное.

Он не хотел слышать, что говорил ему Бальтазар.

Он не хотел этих пробелов в памяти.

Он не хотел… мучиться с этим дерьмом и дальше.

— Сделай мне одолжение, — сказал он тихо.

— Нет, — резко ответил Бальтазар. — Ни за что. Черт, даже не проси.

Син обернулся. Когда глаза изменили цвет, переулок окрасился в красный, и его кузен тоже. Кот позади него взвизгнул и дал деру, отталкивая стеклянную бутылку, покатившуюся по асфальту.

Когда он заговорил, его голос был искаженным.

— Тогда перестань обсуждать со мной мертвых женщин.

Балтазар тихо выругался.

— Должен быть иной способ.

— Я сказал тебе сто лет назад. Рано или поздно, тебе придется всадить мне пулю в голову. Или найти того, кто сделает это за тебя.

Это будет одолжение обществу. И принесет ему облегчение.

Видит Бог, он должен был сам сделать это уже очень давно. Но суицид закрывал все двери в Забвение. Хотя, учитывая все его деяния за эти годы?

В любом случае, ему дорога в Дхунд.

— Ты знаешь, есть лишь один способ остановить меня, — прорычал он.

— И если ты этого не сделаешь, то кровь всех женщин, что я раню, будет и на твоих руках тоже.

Глава 15

Бун вернулся в особняк своего отца примерно в два часа, чтобы подготовиться к назначенной Церемонии. И заходя в дом через парадную дверь, он был ужасно зол. Он совсем не хотел оставлять Эланию, и тот факт, что пришлось сделать это из-за Элтэмера?

Он не желал тратить и секунды своей жизни на мужчину, тем более — драгоценное время со своей женщиной.

Ну, технически она ему не принадлежала. Он просто чувствовал ее своей.

Закрыв дверь от холода, Бун, положив руки на бедра, уставился в мраморный пол.

— Мне нужно расслабиться, — пробормотал он.

Конечно, было бы легче, если бы у него не пухли яйца. Чеееерт. А он считал, что хромает из-за лодыжки? От каждого шага казалось, что кто-то привязал гири к его мошонке.

Он окинул взглядом лестницу, потом посмотрел на дверь в мужскую уборную для гостей. Он мог зайти туда, расстегнуть ширинку и позаботиться о себе. Судя по всему, потребуется пара движений, чтобы уделать все помещение.

Но ему по-прежнему казалось, что так он проявит неуважение к Элании. Она — нечто большее, чем аналог порносайта. Не случайная женщина, на которую можно подрочить. Не двухмерная картинка, подогнанная под его фантазию, чтобы передернуть пару раз.

Она — живой человек, невероятно красивая, умная молодая женщина…

Он не поцеловал ее на прощание.

Боже, а так хотелось. На танцполе. За столом. Когда они выходили через внутренний дворик и после, когда прятались в тени гостиницы, чтобы дематериализоваться.

Ощущение ее тела, прижатого к нему во время медленного танца, опустило все его рычаги под названиями «Черт, да», «Прямо сейчас» и «Я готов умолять». Он хотел ее до отчаяния, кровь кипела в венах, переполненная такой похотью, которую он никогда раньше не испытывал. И она чувствовала то же самое. Он ощущал ее возбуждение и смотрел в ее сияющие глаза, зная, что она тоже хочет его.

Что ему помешало? Две вещи. Он не остановится на простом поцелуе… как и она. Если только он ужасным образом неверно интерпретировать ее знаки… а это невозможно… соприкосновение губ станет для них лишь началом, предпосылкой к полному контакту всем телом, чтобы они оба сознательно пришли к тому «да», не здесь и не сейчас.

И, вот неожиданность, необходимость проводить папашу в Забвение убивала весь настрой.

Вторая пара тормозов заключалась в том, что он не хотел, чтобы Элания решила, что ему от нее нужен лишь секс. Он с облегчением обнаружил, что у них было много общего, и их связывало не только горе. Он хотел просто быть рядом с ней так же сильно, как хотел перевести их отношения в горизонтальную плоскость. Но его аристократическое происхождение говорило за себя: мужчины высшего класса использует женщин из гражданских для секса, трахают их и бросают. Последнее, что он хотел, чтобы Элания решила, что он настолько не уважает ее. И хотя они никогда не обсуждали его происхождение, он не скрывал свой акцент и прошлое.

Поэтому он повел себя по-джентльменски в том переулке: обнял ее, поцеловал в щеку, убедился, что она спокойно дематериализовалась.

И вот он. В этом проклятом доме. Ждет людей, которых не особо хочет видеть, на церемонию, казавшейся ему ложью, чтобы уже закрыть дверь перед смертью, которая потрясла его мир и, вместе с тем, не назначила ровным счетом ничего.

И на этой ноте — наверное, ему стоит проверить, как идут приготовления.

По крайней мере, перепалка с Марквистом позволит ему перенаправить раздражение.