Кровавая Роза

– Мы с тобой не на рынке. Как я сказала, так и будет.

– Но это же не я придумал! Наши законы запрещают…

Белая рысь обернулась и рыкнула, давая понять, что им пора заткнуться. Тэм готова была поблагодарить Сорху, но побоялась, что ее за это не похвалят.

Справа заскулил раненный Розой скунс, точнее, скунсиха. Из всех остальных варгиров только она и Сорха приняли человеческий облик. Скунсиха оказалась пожилой худощавой женщиной с вислой иссохшей грудью и двумя седыми прядями в жиденьких черных волосах. Окровавленной ладонью она зажимала рану на бедре и, хромая, согнувшись в три погибели, брела босиком по снегу.

Заметив, что Тэм смотрит на нее, женщина смачно харкнула ей под ноги и сказала:

– Фабик ду ик арсен клак.

– Что-что? – переспросила Тэм.

– Ей нравится твой плащ, – тактично соврал Брюн.

У становища варгиров шаман замер. Повсюду стояли деревья необычайной высоты, даже сейчас, среди зимы, покрытые алой листвой. Сквозь густые кроны там и сям падал снег. Тропа вилась меж зеленых и бурых торфяных холмиков, огражденных стенами из плоских камней. Перед арками входов стояли резные деревянные тотемы, изображающие фейны обитателей.

Больше половины хижин было разрушено, крыши обвалились, камни стен осыпались или почернели от огня, а тотемы были расколоты или сожжены.

– Что случилось? – спросил Брюн, обращаясь не к неразговорчивой Сорхе, а к скунсихе.

Та презрительно фыркнула, но шаман угрожающе подступил к ней, и женщина быстро заговорила:

– Твой отец. Его враги. Все сгинули. Сгинули в Фейнгрове.

У Тэм по коже побежали мурашки – голос скунсихи больше напоминал пронзительный, подвывающий звериный визг, а не человеческую речь. Наемники двинулись дальше, по тропе между разрушенными домами, и Тэм, нагнав Брюна, спросила:

– А это нормально? Ну, в смысле, варгиры все такие?

Брюн помотал головой:

– Нет, это очень ненормально. Не понимаю, что произошло.

Они обогнули обугленный тотем с изображением паука, и Тэм мысленно поблагодарила Святую Четверицу, что «зеркалом души» Брюна было не какое-нибудь жуткое насекомое.

– Варгиры принимают обличье своего фейна для охоты или для защиты. А эти… – Он указал на барсуков, напавших на Кьюру у ручья, которые сейчас рычали и кусали друг друга за бока. – Они должны быть в человеческом облике. Если слишком долго быть зверем, то… становишься вот таким, как она.

Скунсиха, опустившись на четвереньки, обнюхивала что-то под кустом.

Брюн остановился у одного из обвалившихся холмиков. Зеленый лишайник облепил гладкие камни у входа. Голова тотема была разрублена, а нижнюю половину столба пересекали четыре глубокие царапины, однако можно было разобрать, какого зверя он изображал.

– Волк? – спросила Роза, сощурившись в сумерках.

– Здесь жила моя мать, – ответил Брюн. – Она ушла из становища, когда я был совсем маленьким.

– А куда она ушла? – полюбопытствовала Тэм.

Шаман коснулся обезображенной деревянной морды:

– Она была не из наших краев. Их стая кочевала по округе. У нас про таких говорят: «Жуть в душе».

У Тэм защемило сердце; в шорохе листвы под вечерним ветерком словно бы звучал мамин шепот.

– Она меня родила, а потом… – Брюн вздохнул и как-то сжался. – Наверное, не каждому дано любить своих детей.

Тэм с болью представила, каково ребенку жить с такими мыслями. Даже в ссорах с отцом, когда слова, произнесенные в запале спора, задевали и бередили душу, она всегда знала, что отец ее любит.

Вольное Облако вздрогнул, понуро опустил уши, будто поникшие от засухи цветы. Тэм сообразила, что друин с Розой тоже покинули дочь.

Сорха снова тявкнула, подгоняя наемников. Впереди виднелся вход в огромную пещеру, снизу доверху увитую плющом.

«Наверное, это Фейнгров», – догадалась Тэм.

К ним присоединялись все новые и новые варгиры, по большей части в зверином обличье; лишь некоторые сохраняли человеческий или почти человеческий облик. Какой-то мужчина с шипастым хохолком сальных волос хохотал, как гиена, взбираясь на торфяной холмик. Под удивленным взглядом Кьюры женщина, которая шла, опираясь кулаками о землю, остановилась и заколотила себя в грудь, вызывающе уставившись на чародейку.

Брюн ошеломленно озирался:

– Как отец все это допускает?

– Звери полагаются на чутье, а не на разум, – заметил Вольное Облако. – Поэтому ими легче управлять.

– Как это? – спросила Роза.

– Чем дольше они сохраняют звериное обличье, тем покорнее подчиняются сильному, – пояснил друин. – Собаку можно выдрессировать за несколько дней или даже часов, а вот сломить человека не так-то просто, на это уходят месяцы, а то и годы. Ну, так говорят, – добавил он, заметив, что Роза недоверчиво косится на него. – Знаешь ли, я никогда не дрессировал людей.

– Ну и что мы здесь делаем? – спросила Кьюра. – Мы пришли, чтобы отец объяснил Брюну, что к чему. Чтобы научил, как отыскать этот… как его?..

– Фейн, – подсказала Тэм.