Кровавая вода Африки

Все довольно расхохотались и принялись за еду.

Скоро капитан скомандовал «подъём» – бивуак быстро свернули и тронулись в путь.

Какое-то время они шли по краю леса – здесь было не так жарко. Дорогу прорубать теперь нужно было самим, и всем по очереди пришлось поработать тяжёлыми ножами, и матросам, и джентльменам.

Африканский тропический лес поразил мистера Трелони приглушённой тишиной и умиротворённостью. В этом лесу даже днём было темно, влажно и жарко, и он был настолько густой, что рассмотреть, что впереди, было невозможно – всё загораживалось кустами, глянцевыми листьями и стволами, заросшими папоротником, лианами и мхами. Солнечный свет, проникая сквозь густые кроны деревьев верхнего яруса мягкими лучами и размытыми пятнами, создавал иллюзию удивительной безмятежности и спокойствия. Вокруг порхали бабочки, гудели пчелы, собирающие мёд с цветов. Где-то высоко на деревьях перекликались птицы. Смешные обезьянки начинали пронзительно кричать и прыгать с ветки на ветку, завидев отряд – там, наверху, обитало многочисленное и разнообразное племя, которое рождалось и умирало высоко наверху, никогда не спускаясь на землю.

Но сквайр уже знал, что некоторые листья не так безобидны, как казались на вид, что они защищены смертельной смесью ядов из танина, стрихнина и цианида, что ночью этот лес превращался в царство силы и страха, в арену неистовой борьбы за жизнь, и человек со своими слабыми мускулами в этом царстве играл совсем незначительную роль.

Они вышли из леса к небольшой, круглой, как блюдце, долине, и дон Родригу сказал, протянув руку, что деревня фульбе находится вон за теми деревьями. Доктор увидел отдельно стоящие деревья – они словно плавали в знойном мареве долины. Он сморгнул от пота, который застилал ему глаза, потом вытер мокрые брови тыльной стороной руки и двинулся за проводниками дальше.

Несмотря на усталость и жару, все пошли быстрее, увидев чёткое направление и почувствовав, что конец перехода близок. Скоро отряд уже подходил к деревне.

****

Деревня состояла из круглых хижин, стоящих на высоких глинобитных фундаментах.

Им никто не встретился на дороге, не повстречался и возле хижин, словно бы все жители разом легли спать, положив рядом с собой и всех своих домашних животных, потому что их тоже не было слышно – было тихо, до одури тихо, тихо до звона в ушах. Матросы насторожились. Джентльмены проверили порох на затравках пистолетов и пошли по деревне, беспрестанно оглядываясь. Жуан с капитаном шли впереди.

Подойдя к дверному проёму одной хижины, Жуан застыл на пороге, прислушался, потом что-то негромко спросил. Не получив от хозяев ответа, он откинул травяную циновку, занавешивающую вход, и заглянул внутрь. Постояв так недолго, приглядываясь и словно даже принюхиваясь, он опустил циновку, покачал капитану отрицательно головой и медленно двинулся дальше.

Потом они нашли первых убитых, и скоро убитые жители стали попадаться всё чаще и чаще. Некоторые тела лежали в хижинах, иные на пороге или в своих двориках, кто-то даже сжимал в руках копьё или лук, но по всему было видно, что на деревню напали врасплох, и жителей убили внезапно. Женщин среди убитых не было – женщин и детей, как понял капитан, увели живыми.

Жуан вышел из очередной хижины и что-то закричал дону Родригу, по его чёрному, искажённому отчаяньем лицу катились слёзы. Он их не стеснялся и не вытирал.

– Он говорит, что их надо похоронить, – сказал дон Родригу и просительно посмотрел на капитана.

– Конечно, мы их похороним, – согласился капитан едва слышно.

– Похоронить надо сегодня… Ночью их съедят гиены, – сказал дон Родригу.

Капитан молча кивнул. Глаза его ощупывали хижины, потом он спросил:

– Что здесь могло случиться?

– Особенного – ничего… Просто война, – ответил дон Родригу. – Фульбе-мусульмане воюют против фульбе-язычников и против дьялонке… Это деревня фульбе-язычников.

Капитан подозвал матросов и отдал им приказ.

Вечерело, солнце уже садилось, когда они начали хоронить убитых. Матросы сносили тела из хижин и двориков, залитых чёрной застывшей кровью, и складывали в ряд возле костра, который доктор и мистер Трелони развели на краю крошечного поля у окраины деревни. Жуан сначала помогал матросам вытаскивать погибших, потом ушёл в деревню и вернулся с двумя мотыгами. Внимательно оглядевшись, он выбрал место и стал копать мотыгой землю, ожесточённо сдвигая её в сторону. Платон взял вторую мотыгу и стал ему помогать. Через какое-то время капитан принёс им калебас с водой.

Капитан стоял на свежей земле возле могилы, и на душе его было сумрачно, как только и бывает, что во время похорон, а в голове билась странная мысль: «Всё пропало… Навсегда… Безвозвратно». Откуда взялась эта мысль, и что навсегда пропало, капитан не знал, но как только он задумывался над этим, как только он старался, наконец, с этим определиться, мысль ускользала, и какое-то время её не было, и голова его была свободная, пустая и гулкая, а потом неотвязная мысль опять появлялась и начинала биться в его черепе испуганной, пойманной птицей.