Кровавая вода Африки

Несчастье случилось ближе к вечеру. Возле лодки, в которой плыли дон Родриго и Жуан, вдруг всплыла самка бегемота с детёнышем. Маленький бегемот, словно крошечный кит, выпустив ноздрями струйки воды, спокойно поплыл прочь, а самка, отпрянув сначала от лодки, вдруг вернулась и яростно напала на неё. Раскрыв свою пасть во всю её страшную ширину, она вонзила зубы в корпус лодки, как раз в том месте, где сидели Жуан и дон Родригу.

Раздался треск разрываемого дерева, лодка накренилась, затем опрокинулась, люди из неё с истошными криками посыпались в воду, а самка принялась бушевать и бесноваться. Она ревела и билась в воде, поднимая волны и подминая под себя остатки груза и барахтающихся людей, а потом мотнула головой и выбросила Жуана на колыхающийся поблизости плавучий остров. Жуан ещё успел что-то крикнуть и тут же провалился на глубину, под остров.

Никто ничего не успел сделать. Только капитан, спрыгнув со своей лодки, вцепился в одежду старого проводника, мелькнувшего перед ним в волнах. Самка, побушевав ещё немного, нырнула на глубину и уплыла вслед за детёнышем. Капитана, дона Родригу и троих гребцов выловили из воды. Жуана и ещё двоих туземцев в воде не было. Им кричали, звали по имени, вглядываясь в тёмную воду, подплыли на лодках к плавучему острову и оглядели его поверхность, но не нашли никого.

****

Дон Родригу молчал всю ночь, глядя прямо перед собой застывшим взглядом, казалось, что он ничего не слышал из того, что ему говорили. Всё это время джентльмены дежурили возле него попеременно. Тоскливый рассвет застал отряд на берегу того же злополучного места. Дон Родригу, которого доктор Легг незадолго до рассвета уговорил полежать хоть немного, увидев всходящее солнце, тут же поднялся и сел у костра. Капитан поспешил к нему.

– Сейчас будет готов завтрак, – сказал он проводнику, опускаясь возле него на корточки и заглядывая ему в лицо с болезненным напряжением.

– Он кричал мне «отец» по-английски, – едва слышно прошептал дон Родригу и жалко посмотрел на капитана.

Из глаз дона Родригу потекли слёзы. Они катились медленно и словно бы робко по его загорелому лицу, а кожа щёк у португальского аристократа была дряблая, мягкая, в коричневых возрастных пятнах, и слёзы задерживались, застревая в её морщинах, словно им не хотелось по ней течь… «А дон Родригу уже совсем старик», – вдруг подумал капитан, и его пронзила невыносимая жалость, он даже застонал сквозь зубы и быстро отвёл взгляд.

И тут на него опять накатила «олиба». В его голове с ужасающей быстротой, да так, что он едва мог что-то понять и почувствовать, понеслись мысли о тёмной, мутной, удушающей воде… О страшных бегемотах и их зубах… О Жуане, молодом, красивом и быстром, и о том, что дети не должны умирать раньше их родителей… Не должны умирать. Не должны умирать… Зачем вы спасли меня, а не его?

– Вы были ко мне ближе, – выговорил капитан в замешательстве и глянул на португальца, и тот его, кажется, понял, потому что опять заплакал, закрыв лицо руками.

– Дон Родригу… Вам надо хоть что-то поесть, – тихо сказал проводнику сквайр и осторожно, словно больного, тронул его за плечо.

– И выпить, – быстро проговорил доктор Легг, подходивший к костру со своей заветной фляжкой.

Капитан посмотрел в угрюмое, застывшее лицо доктора, покосился на фляжку с остатками рома, который доктор трепетно хранил для раненых, но ничего не сказал… «Скоро мы будем на корабле», – подумал капитан, а раненых может больше не быть… Не должно больше быть. Просто не должно.

Возле дона Родригу захлопотали матросы. Капитан медленно поднялся с корточек и, поманив за собой Платона, пошёл к гребцам проверить, всё ли у них готово к отплытию.

****

Дальнейший путь до океана никаких происшествий не принёс.

На «Архистар» их уже давно ждали, и с большим облегчением встретили вернувшуюся, наконец, экспедицию. Правда, штурмана Пендайса несколько огорчило известие, что шхуна не будет больше заниматься добычей слоновой кости, но он повеселел, узнав, что на него и других членов экипажа приходится изрядная доля алмазов.

Капитан уговорил дона Родригу, у которого не осталось больше никаких родных, идти с ними на острова Зелёного мыса, где у дона Родригу жил старый друг, и мистер Трелони охотно уступил португальскому аристократу свою каюту. И жизнь на шхуне, насколько это было возможно, наладилась и потекла опять в прежнем ритме.

«Архистар» на всех парусах спешила на остров Сантьягу, и мистер Трелони, доктор и капитан искоса поглядывали на Платона – тот удручённо хмурился и часто уходил на нос шхуны, где стоял в одиночестве. В Рибейра-Гранде капитан сердечно простился с доном Родригу, а потом посетил капитана Перэ и попросил его продать ему рабыню Молли, если та ещё не замужем. Капитан Перэ объяснил, что Молли отказывала всем женихам, а он её не неволил, не желая огорчать любимицу.