Кроваво-красные бисквиты

– Что же, пошли к воротам, – кивнул фон Шпинне и при этом подмигнул Кочкину, мол, не горюй!

От ворот пошли по центральной аллее кладбища. Несколько раз сворачивали. Тропинка сужалась. Фома Фомич шел бодро, вертя головой по сторонам, за ним плелся Кочкин, у которого хватало сил лишь только для того, чтобы смотреть себе под ноги. В кронах кладбищенских деревьев щебетали птицы, им было невдомек, что место, где они свили свои гнезда, – печальное, и здесь нужна тишина.

– Птицы у вас тут хорошо поют, – заметил начальник сыскной.

– Да, хорошо! – согласился с ним сторож и поднял голову. – Но иногда конфузы случаются…

– Какие конфузы?

– Да хоронили тут одного железнодорожного чиновника, поездом зарезало. Правда, поговаривали, что сам кинулся, но это слухи. Так вот, вдова сильно печалилась, а когда гроб в могилу опускали, мало того, что паровозы на станции гудели, так еще и птицы, до того молчавшие, точно с цепи сорвались, давай трели выводить, да так громко, что в ушах звенело. Ну, вдова и взбесилась, стала камни с земли поднимать да в птиц кидать, а…

Сторож не договорил, потому что на его плечо медленно опустилась тяжелая рука начальника сыскной.

– Все, старик, – сказал он тихо, горящий взгляд его был устремлен мимо сторожа. – Спасибо тебе за помощь, можешь идти, мы дальше сами. Да, и еще, ты нам сегодня понадобишься, так что с кладбища не уходи.

Сторож, суетливо кивая, удалился. Удивлялся он странным посетителям или нет – неизвестно. Хотя, если сказать честно, кладбищенских сторожей трудно чем-то удивить.

Фома Фомич поманил пальцем Кочкина и кивнул в сторону одинокой могилы, стоящей в тени большого тутового дерева. Чиновник особых поручений лениво посмотрел туда, ахнул и попятился, чуть не наступив на башмаки начальника сыскной, который придержал Меркурия за плечи и, склонившись к его уху, тихо спросил:

– Ну что, Меркуша, ты все продолжаешь думать, что я дурак?

– Я так никогда не думал! – возмутился Кочкин.

– Никогда-никогда?

– Ну, может быть, один раз…

– И этот раз был сегодня?

Кочкин ничего не ответил на вопрос начальника, он подошел к могиле и, долго глядя на нее, сказал:

– А может быть, это однофамилица?

– Да, однофамилица, у которой такое же имя, год рождения и дата смерти. Ты не считаешь, что слишком много совпадений?

Чиновник особых поручений сдвинул на затылок свой засаленный буро-рыжий котелок и почесал лоб, как раз в том месте, где шляпа надавила красную полоску. Глаза не мигая смотрели на деревянный крест с жестяной табличкой, на которой черной краской было выведено: «Глафира Прудникова. Убиенная мужем. Скорблю по тебе. Дочь».

– Все-таки есть у него дочь, – проговорил чиновник особых поручений.

– Значит, та женщина в Сорокопуте, о которой нам рассказал тамошний кладбищенский сторож, дочь Глафиры Прудниковой?

– Похоже на то. Но зачем она перенесла сюда…

– Да ничего она не переносила! – оборвал Кочкина фон Шпинне. – Останки находятся в Сорокопуте, о чем говорит эксгумация.

– А здесь тогда что? – вопросительно глянул на Фому Фомича Кочкин.

– Это мы сейчас и узнаем! Делать нечего, снова веди сторожа сюда…

– Ну, я с вами сегодня нахожусь, завтра утром не встану! – проговорил сторож, когда уже во второй раз его привел Кочкин.

– Ты уж, старик, извиняй нас, но такая служба. Мы делаем реестр, то есть перепись всех могил…

– Перепись могил? – переспросил старик. Похоже, про такое он слышал впервые, но спорить не стал, перепись так перепись.

– Так вот, – продолжил Фома Фомич, – посмотрели на план, а вот этой могилы там нет. Почему?

– Должна быть, это могила старая, да тут и написано когда… – сторож подошел ближе и подслеповатыми глазами посмотрел на табличку. Читая, пошевелил губами. – Так эта… – Завертел головой и в недоумении захлопал глазами.

– Что? – подступил к нему фон Шпинне.

– Тут другой похоронен, это не та табличка, крест тот, а табличка не та! – Сторож еще раз осмотрелся, подошел к соседним могилам, почитал надписи на них. – Ну все верно, вот здесь Таратайкин, а там Аглаева, а между ними должен быть, дай бог памяти… – Старик положил ладонь на голову. – Нет, не вспомню, но не Прудникова, это точно!

– И как же так получилось? – спросил Кочкин.

Сторож молчал, только ошарашенно глядел на чужую табличку.

– Сменил кто-то надпись? – сказал наконец старик.

– А раньше такое бывало? – поинтересовался начальник сыскной.

– Какое? – не понял сторож.

– Чтобы таблички на могилах меняли?

– Не припомню. Да нет, не было такого, точно не было!

– Ну хорошо, еще раз спасибо тебе, старик. Иди, если понадобишься, мы тебя отыщем. Надеюсь, не откажешь в помощи?

– Да как можно…

– Ну все, иди!



Глава 27 Снова нужно ехать в Сорокопут